Чемпионат Уругвая по футболу (Дивизион Интермедиа)
Поделись знанием:
Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
| Divisional Intermedia de Fútbol de Uruguay | |
| Страна | |
|---|---|
| Основан | |
| Упразднён | |
| Уровень в системе лиг |
С 1915 по 1941: 2 из 3 |
| Выход в |
С 1915 по 1941: Примера |
| Выбывание в | |
| Международные турниры |
Нет |
| Действующий победитель |
Мисьонес (2) |
| Наиболее титулован | |
Дивизион Интермедиа (исп. Divisional Intermedia de Fútbol de Uruguay) — футбольный турнир в Уругвае, проводившийся с 1915 по 1971 год под эгидой Ассоциации футбола Уругвая. С 1915 по 1941 год включительно занимал второе место в системе лиг чемпионата страны. С 1942 по 1971 год включительно занимал третье место в системе лиг. Затем его место занял Второй любительский дивизион.
Содержание
История
С 1900 по 1912 год в Уругвае существовал только один дивизион, в котором и выявлялся чемпион страны. С ростом числа клубов появилась необходимость в организации низших дивизионов. В 1913 году появился дивизион Экстра, но он выступал в качестве второго уровня в системе лиг лишь два года и с 1915 года его место занял дивизион Интермедиа, а Экстра стал третьим дивизионом.
В 1942 году был организован Второй профессиональный дивизион, занявший второе место в системе уругвайских лиг, а дивизионы Интермедиа и Экстра опустились на один уровень, став третьим и четвёртым дивизионами соответственно.
В 1972 году дивизион Интермедиа был упразднён. Вместо него был организован Второй любительский (де-факто — полупрофессиональный) дивизион (в разные годы он назывался Примера C (Primera C) и Любительская Лига Метрополитана (Liga Amateur Metropolitana), современное название получил в 2007 году), а четвёртый дивизион был вовсе упразднён — его роль на региональном уровне стала выполнять Организация футбола Интериора, появившаяся в 1946 году[1].
В 1937—1940 годах чемпион дивизиона Интермедиа играл стыковые матчи с последней командой элитного дивизиона (в те годы он назывался «Золотой дивизион» — División de Oro). Чемпиону дивизиона Интермедиа лишь однажды удалось обыграть последнюю команду Примеры — в 1937 году «Ливерпуль» был сильнее «Расинга» по итогам трёх матчей. Однако из-за решения увеличить число участников в итоге «Расинг» сохранил себе место в элите. В остальных случаях верх брали слабейшие команды Примеры.
Четыре клуба выигрывали дивизион Интермедиа по четыре раза («Колон», «Прогресо», «Мар-де-Фондо» и «Уругвай Монтевидео»), однако «Колон» трижды становился победителем этого турнира, когда тот был вторым по значимости дивизионом страны, «Прогресо» — дважды, в то время как «Мар-де-Фондо» и «Уругвай Монтевидео» все четыре раза побеждали в третьем уровне чемпионата Уругвая. Столичный «Расинг» все три свои победы также одержал до 1941 года.
| годы | Уровни в структуре лиг чемпионата Уругвая | |||
|---|---|---|---|---|
| 1 | 2 | 3 | 4 | |
| 1900—1912 | Примера | |||
| 1913—1914 | Экстра | |||
| 1915—1941 | Интермедиа | Экстра | ||
| 1942—1971 | Сегунда | Интермедиа | Экстра | |
| 1972—н.в. | Сегунда люб. | Регионы | ||
Список чемпионов
- В качестве второго уровня в системе лиг чемпионата Уругвая
- 1915 — Дублин (1)
- 1916 — Чарли (1)
- 1917 — Мисьонес
- 1918 — Бельграно (1)
- 1919 — Ливерпуль
- 1920 — Лито (1)
- 1921 — Рампла Хуниорс (1)
- 1922 — Белья Виста
- 1923 — Расинг
- 1924 — Капурро (1)
- 1925 — Колон
- 1926 — Суд Америка (1)
- 1927 — Колон
- 1928 — Сентраль (1)
- 1929 — Расинг
- 1930 — Расинг (3)
- 1931 — Колон
- 1932 — Вильсон (1)
- 1933 — Монтевидео Олимпия (1)
- 1934 — Мароньяс (1)
- 1935 — Мирамар (1)
- 1936 — Сан-Карлос (1)
- 1937 — Ливерпуль (2)
- 1938 — Прогресо
- 1939 — Прогресо
- 1940 — Серро
- 1941 — Серро (2)
- В качестве третьего уровня в системе лиг чемпионата Уругвая
- 1942 — Феникс
- 1943 — Данубио (1)
- 1944 — Оливоль (1)
- 1945 — Баия (1)
- 1946 — Канильитас
- 1947 — Артигас (1)
- 1948 — Не завершён
- 1949 — Феникс (2)
- 1950 — Уругвай Монтевидео
- 1951 — Серрито
- 1952 — Мар-де-Фондо
- 1953 — Канильитас (2)
- 1954 — Колон (4)
- 1955 — Уругвай Монтевидео
- 1956 — Прогресо
- 1957 — Уругвай Монтевидео
- 1958 — Мар-де-Фондо
- 1959 — Белья Виста (2)
- 1960 — Уракан Бусео
- 1961 — Мар-де-Фондо
- 1962 — Ла-Лус (1)
- 1963 — Прогресо (4)
- 1964 — Платенсе (1)
- 1965 — Уругвай Монтевидео (4)
- 1966 — Рентистас (1)
- 1967 — Уракан Бусео (2)
- 1968 — Альто Перу (1)
- 1969 — Мар-де-Фондо (4)
- 1970 — Серрито (2)
- 1971 — Мисьонес (2)
Стыковые матчи победителей турнира Интермедиа со слабейшими клубами Примеры (1937—1940)
|
Титулов по клубам
| № | Клуб | 2 уровень | 3 уровень | Итого |
|---|---|---|---|---|
| 1 | Колон | 3 | 1 | 4 |
| 2 | Прогресо | 2 | 2 | 4 |
| 3-4 | Мар-де-Фондо | 4 | 4 | |
| 3-4 | Уругвай Монтевидео | 4 | 4 | |
| 5 | Расинг | 3 | 3 | |
| 6-7 | Ливерпуль | 2 | 2 | |
| 6-7 | Серро | 2 | 2 | |
| 8-9 | Белья Виста | 1 | 1 | 2 |
| 8-9 | Мисьонес[3] | 1 | 1 | 2 |
| 10-13 | Канильитас | 2 | 2 | |
| 10-13 | Серрито | 2 | 2 | |
| 10-13 | Уракан Бусео | 2 | 2 | |
| 10-13 | Феникс | 2 | 2 | |
| 14-26 | Бельграно | 1 | 1 | |
| 14-26 | Вильсон | 1 | 1 | |
| 14-26 | Дублин | 1 | 1 | |
| 14-26 | Капурро[4] | 1 | 1 | |
| 14-26 | Лито | 1 | 1 | |
| 14-26 | Мароньяс | 1 | 1 | |
| 14-26 | Мирамар[3] | 1 | 1 | |
| 14-26 | Монтевидео Олимпия | 1 | 1 | |
| 14-26 | Рампла Хуниорс | 1 | 1 | |
| 14-26 | Сан-Карлос | 1 | 1 | |
| 14-26 | Сентраль[5] | 1 | 1 | |
| 14-26 | Суд Америка | 1 | 1 | |
| 14-26 | Чарли | 1 | 1 | |
| 27-34 | Альто Перу | 1 | 1 | |
| 27-34 | Артигас | 1 | 1 | |
| 27-34 | Баия | 1 | 1 | |
| 27-34 | Данубио | 1 | 1 | |
| 27-34 | Ла-Лус | 1 | 1 | |
| 27-34 | Оливоль | 1 | 1 | |
| 27-34 | Платенсе | 1 | 1 | |
| 27-34 | Рентистас | 1 | 1 |
Напишите отзыв о статье "Чемпионат Уругвая по футболу (Дивизион Интермедиа)"
Примечания
- ↑ [www.ofi.org.uy/news/index.php/features/somos Información institucional, fines y cometidos] (исп.). Организация футбола Интериора (2015). Проверено 8 июня 2015.
- ↑ Даже проиграв, «Расинг» сохранил место в Примере благодаря её расширению в следующем году.
- ↑ 1 2 Клубы «Мирамар» и «Мисьонес» объединились в 1980 году, образовав «Мирамар Мисьонес».
- ↑ В 1932 году «Капурро» объединился с футбольной секцией клуба «Олимпия», образовав КА «Ривер Плейт».
- ↑ В 1972 году «Сентраль» объединился с клубом «Эспаньол», образовав «Сентраль Эспаньол».
Ссылки
- Francisco Fernández. [www.rsssf.com/tablesu/uru3champ.html Uruguay - List of Champions Third Division (Primera C/Intermedia/Liga Amateur Metropolitana)] (исп.). Rec.Sport.Soccer Statistics Foundation (16 апреля 2015). Проверено 8 июня 2015.
- [www.el-area.com/uruguay/subpaginas/tercera_uru.htm Uruguay: Intermedia y Tercera División] (исп.)
Отрывок, характеризующий Чемпионат Уругвая по футболу (Дивизион Интермедиа)
– Нет, ну что вы его, старика, расстроите! – сказала графиня, – да и негде повернуться у него. Уж ехать, так к Мелюковым.Мелюкова была вдова с детьми разнообразного возраста, также с гувернантками и гувернерами, жившая в четырех верстах от Ростовых.
– Вот, ma chere, умно, – подхватил расшевелившийся старый граф. – Давай сейчас наряжусь и поеду с вами. Уж я Пашету расшевелю.
Но графиня не согласилась отпустить графа: у него все эти дни болела нога. Решили, что Илье Андреевичу ехать нельзя, а что ежели Луиза Ивановна (m me Schoss) поедет, то барышням можно ехать к Мелюковой. Соня, всегда робкая и застенчивая, настоятельнее всех стала упрашивать Луизу Ивановну не отказать им.
Наряд Сони был лучше всех. Ее усы и брови необыкновенно шли к ней. Все говорили ей, что она очень хороша, и она находилась в несвойственном ей оживленно энергическом настроении. Какой то внутренний голос говорил ей, что нынче или никогда решится ее судьба, и она в своем мужском платье казалась совсем другим человеком. Луиза Ивановна согласилась, и через полчаса четыре тройки с колокольчиками и бубенчиками, визжа и свистя подрезами по морозному снегу, подъехали к крыльцу.
Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до высшей степени в то время, когда все вышли на мороз, и переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани.
Две тройки были разгонные, третья тройка старого графа с орловским рысаком в корню; четвертая собственная Николая с его низеньким, вороным, косматым коренником. Николай в своем старушечьем наряде, на который он надел гусарский, подпоясанный плащ, стоял в середине своих саней, подобрав вожжи.
Было так светло, что он видел отблескивающие на месячном свете бляхи и глаза лошадей, испуганно оглядывавшихся на седоков, шумевших под темным навесом подъезда.
В сани Николая сели Наташа, Соня, m me Schoss и две девушки. В сани старого графа сели Диммлер с женой и Петя; в остальные расселись наряженные дворовые.
– Пошел вперед, Захар! – крикнул Николай кучеру отца, чтобы иметь случай перегнать его на дороге.
Тройка старого графа, в которую сел Диммлер и другие ряженые, визжа полозьями, как будто примерзая к снегу, и побрякивая густым колокольцом, тронулась вперед. Пристяжные жались на оглобли и увязали, выворачивая как сахар крепкий и блестящий снег.
Николай тронулся за первой тройкой; сзади зашумели и завизжали остальные. Сначала ехали маленькой рысью по узкой дороге. Пока ехали мимо сада, тени от оголенных деревьев ложились часто поперек дороги и скрывали яркий свет луны, но как только выехали за ограду, алмазно блестящая, с сизым отблеском, снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон. Раз, раз, толконул ухаб в передних санях; точно так же толконуло следующие сани и следующие и, дерзко нарушая закованную тишину, одни за другими стали растягиваться сани.
– След заячий, много следов! – прозвучал в морозном скованном воздухе голос Наташи.
– Как видно, Nicolas! – сказал голос Сони. – Николай оглянулся на Соню и пригнулся, чтоб ближе рассмотреть ее лицо. Какое то совсем новое, милое, лицо, с черными бровями и усами, в лунном свете, близко и далеко, выглядывало из соболей.
«Это прежде была Соня», подумал Николай. Он ближе вгляделся в нее и улыбнулся.
– Вы что, Nicolas?
– Ничего, – сказал он и повернулся опять к лошадям.
Выехав на торную, большую дорогу, примасленную полозьями и всю иссеченную следами шипов, видными в свете месяца, лошади сами собой стали натягивать вожжи и прибавлять ходу. Левая пристяжная, загнув голову, прыжками подергивала свои постромки. Коренной раскачивался, поводя ушами, как будто спрашивая: «начинать или рано еще?» – Впереди, уже далеко отделившись и звеня удаляющимся густым колокольцом, ясно виднелась на белом снегу черная тройка Захара. Слышны были из его саней покрикиванье и хохот и голоса наряженных.
– Ну ли вы, разлюбезные, – крикнул Николай, с одной стороны подергивая вожжу и отводя с кнутом pуку. И только по усилившемуся как будто на встречу ветру, и по подергиванью натягивающих и всё прибавляющих скоку пристяжных, заметно было, как шибко полетела тройка. Николай оглянулся назад. С криком и визгом, махая кнутами и заставляя скакать коренных, поспевали другие тройки. Коренной стойко поколыхивался под дугой, не думая сбивать и обещая еще и еще наддать, когда понадобится.
Николай догнал первую тройку. Они съехали с какой то горы, выехали на широко разъезженную дорогу по лугу около реки.
«Где это мы едем?» подумал Николай. – «По косому лугу должно быть. Но нет, это что то новое, чего я никогда не видал. Это не косой луг и не Дёмкина гора, а это Бог знает что такое! Это что то новое и волшебное. Ну, что бы там ни было!» И он, крикнув на лошадей, стал объезжать первую тройку.
Захар сдержал лошадей и обернул свое уже объиндевевшее до бровей лицо.
Николай пустил своих лошадей; Захар, вытянув вперед руки, чмокнул и пустил своих.
– Ну держись, барин, – проговорил он. – Еще быстрее рядом полетели тройки, и быстро переменялись ноги скачущих лошадей. Николай стал забирать вперед. Захар, не переменяя положения вытянутых рук, приподнял одну руку с вожжами.
– Врешь, барин, – прокричал он Николаю. Николай в скок пустил всех лошадей и перегнал Захара. Лошади засыпали мелким, сухим снегом лица седоков, рядом с ними звучали частые переборы и путались быстро движущиеся ноги, и тени перегоняемой тройки. Свист полозьев по снегу и женские взвизги слышались с разных сторон.
Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.
Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
