Четверной союз 1834 года

Четверной союз 1834 года (англ. quadruple alliance) — союз между Великобританией, Францией, Испанией и Португалией, заключённый в Лондоне 22 апреля 1834 года и дополненный 10 августа того же года добавочной нотой. Его ближайшей целью было окончательное изгнание дона Мигуэля и дона Карлоса, более отдалённо — поддержка конституционного принципа против абсолютизма трёх северных государств.

После июльской революции во Франции три восточные державы — Австрия, Пруссия и Россия — снова сблизились и возобновили священный союз. Так как во Франции и Великобритании почти одновременно либерализм одержал победу над реакцией, то сближение обеих западных конституционных держав являлось естественным противовесом союзу восточных держав. Сближение это выразилось в поддержке со стороны Англии и Франции конституционных учреждений в государствах Пиренейского полуострова и в защите прав малолетних королев Изабеллы Испанской и Марии Португальской против притязаний претендентов дона Карлоса и дона Мигуэля, которым открыто покровительствовали восточные державы. Желая дать перевес конституционным партиям в Португалии и Испании, лорд Пальмерстон посоветовал португальскому и испанскому правительствам вступить в союз друг с другом и с Великобританией. Испания должна была помочь Португалии армией, Великобритания — флотом. Непосредственной целью союза было изгнание из Португалии обоих претендентов, которые там держались.

Переговоры о союзе велись в строгой тайне. Когда об этом союзе узнал французский посланник в Лондоне, Талейран, то он предложил, чтобы и Франция была включена в союз. Договаривающиеся державы согласились, и 22 апреля 1834 года был подписан акт Четверного союза. Целью этого союза объявлялось «восстановление мира на Пиренейском полуострове». Хотя Людовик-Филипп и старался выставить этот союз как успех своей политики, но на самом деле союз выражал полное торжество английского влияния в Португалии и Испании. В акте союза выговаривалось преимущественное право Англии на вмешательство в португальские дела, ввиду старинной дружбы между обоими государствами; вмешательство со стороны Франции могло произойти только в случае просьбы остальных трех держав.

Результаты Четверного союза сказались очень быстро. Сначала дон Мигуэль, затем дон Карлос потерпели поражения, и в обоих государствах восторжествовали конституционные партии. Однако, сближение Англии с Францией оказалось непрочным; Англия стала поддерживать в Испании либеральную партию, тогда как Людовик-Филипп поддерживал реакционную политику регентши Марии Христины.

Источники

• Четверной союз 1834 года // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Четверной союз 1834 года

Пока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.
– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью.
– Не может быть сомнения, ваша светлость.
– Позови, позови его сюда!
Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его.
– Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А?
Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано.
– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.