Чикомосток
Чикомосток («семь пещер») — в мифологии ацтеков легендарная прародина племён науа, находящаяся к северо-западу от долины Мехико (Северная Америка)[1].
Ученые неоднократно пытались найти конкретный район, где расположены эти пещеры, но их поиски не увенчались успехом. Скорее всего, память о «семи пещерах» осталась в памяти индейцев с того периода, когда первые колонисты пришли в Америку из Сибири. Вероятно, люди сначала жили в пещерах, откуда постепенно расселились по обоим материкам. Чикомосток — собирательный образ этих самых пещер. Ацтеки изображали «семь пещер» в виде древа, ствол которого представляет собой выход из Чикомостока, а ветви — сами пещеры, в каждой из которых находятся богато одетые воины с украшениями из перьев на их головах и с оружием в руках.
Юрий Кнорозов предлагал собственный вариант локализации Чикомостока[какой?].
См. также
Напишите отзыв о статье "Чикомосток"
Примечания
- ↑ [myths.kulichki.ru/enc/item/f00/s38/a003881.shtml Чикомосток] // Мифологический словарь/ Гл. ред. Е. М. Мелетинский. — М.:Советская энциклопедия, 1990. — 672 с.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Чикомосток
В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
