Шабашка

Шаба́шка, шаба́шничество или колымничество — сложившийся в СССР и постсоветском пространстве вид сезонного (временного) промысла. В более широком смысле — любой временный, случайный, неофициальный заработок или работа.

Название слова происходит от еврейского "шаббат" — суббота. Евреи по субботам не работают, а для выполнения всяких неотложных работ нанимают в этот день неевреев.

Шабашка — это строительное сезонное ремесло, трансформированное в условиях административно-командной экономической системы и в условиях крайне ограниченной свободы предпринимательства. Причиной существования шабашек являлось то, что колхозы, совхозы и некоторые другие подобные им хозяйствующие субъекты имели несколько большие, по сравнению с более крупными государственными организациями, возможности расходования наличных средств для собственных нужд.

Не имея особенных возможностей заказать необходимый объём работ у специально созданных для этого государственных структур («Межколхозстрой»), они имели право заключать хозяйственные договоры на строительство некоторых объектов (коровников, зернохранилищ, школ и т. д.) с временными трудовыми коллективами. Оплата за эти работы производилась наличными и на месте и это было основным стимулом, привлекавшим трудовые ресурсы в этот промысел.

Участники таких бригад получили название «шабашники», «шабаюги» , а этот метод строительства стал называться шабашка или шабашничество.

Работали эти бригады обыкновенно летом, в сезон отпусков, когда их участники были свободны на основном месте своей работы. За это короткое время они успевали, практически без исключения из этого правила, взять подряд и выполнить весь объём необходимых работ «под ключ», получив за этот месяц сумму, составляющую несколько месячных зарплат на основной работе.

Необычность этой ситуации заключалась в том, что бригады шабашников зачастую были укомплектованы людьми, чья основная специальность была вовсе не строительная. Нередки были ситуации, когда на рабочих специальностях в бригаде шабашников работали научные сотрудники с учёными степенями.

Само это явление не было секретом, но властями широко не упоминалось. Оно двояко не вписывалось в официальную точку зрения на экономическую и политическую ситуацию в стране. С одной стороны, специализированные строительные предприятия не шли ни в какое сравнение с бригадами шабашников ни по скорости, ни по качеству работ. С другой стороны, государству неловко было признавать, что учёные в свой отпуск вынуждены были не просто искать дополнительный заработок, но были востребованы на такой малоквалифицированной работе.

В обыденной жизни шабашник, шабашить, зашабашить, зашибить (деньгу), было объектом насмешек и иронии, а для юмористов-профессионалов служило источником тем для их произведений.

В произведениях искусства

• х/ф Кот в мешке (1978)

См. также

• Студенческие строительные отряды
• Грачи
• Гастарбайтеры в России

Ссылки

• д/ф «Отпуск по-советски. Работа за троих» из цикла [ont.by/programs/programs/obratniy/ «Обратный отсчет»] (ОНТ, 2010)

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Шабашка

– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.