Шернский лес
Поделись знанием:
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Ше́рнский лес (Шеренский лес[1]) — исторический лесной массив в Северо-Восточной Руси, локализуемый севернее верхнего течения Клязьмы, а также в бассейне верхней Волги.
Содержание
Летописные упоминания
Шернский лес дважды упоминается Лаврентьевской лепописью:
- при описании событий осени 1176 года[2], когда Всеволод Большое Гнездо шёл из Владимира на помощь Москве, осаждённой Глебом Ростиславичем рязанским. Всеволод был встречен новгородскими послами за Переяславлем под Шернским лесом.
- как место убийства 4 марта 1238 года Василько Константиновича ростовского, взятого в плен в битве на Сити монголами и отказавшегося присягнуть им на верность.
В Подмосковье
Локализуется в районе рек Шерна и Ширенка, причём иногда не только для первого, но и для второго упоминаний[3].
В писцовой книге 1623/24 годов в этих местах упоминается Шеренское городище, соответствующее упомянутому в завещании Дмитрия Донского[4] г.Шерна[5].
В Поволжье
О нахождении леса в Поволжье писал Соловьёв С. М.[6]:
у села Ширинское, прежде бывший монастырь, от Кашина в 23 верстах, от Калязина в 38-40, при реке Ширинке, впадающей в Медведицу.
и Овсянников Н. Н.[7]
Также существует версия локализации упомянутого летописью под 1238 годом Шернского леса «у Рыбинской луки р. Волги»[8](до создания Рыбинского водохранилища).
Интересный факт
В начале периода март 1176—февраль 1177 годов Лаврентьевская и Новгородская летописи описывают события, связанные со сражением под Юрьевом 27 июня, в его конце — связанные с сражением на Колокше в конце зимы 1176/77, но между ними описание существенно разнится.
| Лаврентьевская летопись | Новгородская первая летопись старшего извода |
|---|---|
| В то же лѣт̑ приведоша Ростовци и болѧре Мстислава Ростиславича из Новагорода…Бъ҃ поможе Всеволоду Юрьѥвичю мс̑цѧ июнѧ въ к҃з дн҃ь на памѧт̑ стаг̑ Сампсона страньноприимцѧ…Мьстиславу же прибѣгшю Новугороду…и не приӕша ѥго | И потомь позваша и ростовьци къ собе, и иде Ростову съ дружиною своею, а сынъ остави въ Новегородѣ; и приде Ростову. И въ то врѣмя умьрлъ бяше Михалко; и поиде съ ростовьци и съ суждальци къ Володимирю, и постави Всѣволодъ съ володимирьци и съ переяславьци противу его пълкъ, и бишася, и паде обоихъ множьство много, и одолѣ Всѣволодъ. И възвратися Мьстиславъ въ Новъгородъ, и не прияша его новгородьци, нъ путь ему показаша и съ сыномь съ Святославомь |
| ѡн же ѣха из Новагорода Рѧзаню и подъмолви Глѣба Рѧзаньскаго кнѧзѧ зѧтѧ своѥго Глѣбъ же на ту ѡсень приѣха на Московь и пожже городъ весь и села кнѧзь же Всеволодъ поѣха к нему и бъıвшю ѥму за Переӕславлемъ подъ ІПерньскъıмъ лѣсом̑ в то же времѧ приѣхали к нему Новгородци Милонѣжькова чадь и рекоша ѥму кнѧже не ходи без Новгородьскъıх̑ сн҃овъ поиди на нь ѡдиноӕ с нами кнѧзь же Всеволодъ послушавъ Новгородець възложивъ оупованьє на Ба҃ и на ст҃ую Бц҃ю възвратисѧ Володимерю а Глѣбъ пожегъ Москву иде Рѧзаню | и пояша новгородьци у Всеволода сынъ собе Ярослав |
| Тогож̑ лѣт̑ На зиму иде кнѧзь Всеволодъ на Глѣба к Рѧзаню…поможе Бъ҃ и ст҃аӕ Бц҃ѧ Всеволоду кнѧзю в понедѣлник̑ Ѳеѡдоровъı недѣли и възвратисѧ с побѣдою великою в Володимерь… | На ту же зиму иде Мьстислав съ зятьмь съ Глѣбомь и съ братомь Яропълкомь на Суждаль, и бишася за Калакшею, и ту побѣдиша рязанце, и яша князя Глѣба и съ сыномь и Мьстислава съ братомь Яропълкомь, порубиша я. |
С точки зрения владимирского летописца за Переяславлем находились территории, расположенные на кратчайшем пути от Владимира к Новгороду, в том числе в бассейне р.Медведицы, а в основе Лаврентьевской летописи до 1185 года лежала Владимирская летопись[9].
Напишите отзыв о статье "Шернский лес"
Примечания
- ↑ Карамзин Н. М. [www.magister.msk.ru/library/history/karamzin/kar03_08.htm История государства Российского]
- ↑ Ультрамартовский 6685 год. Бережков Н. Г. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/beregk/02.php Хронология русского летописания]
- ↑ Комаров К. И. [august-1914.over.ru/komarov.pdf О нашествии Батыя на Северо-Восточную Русь в 1237-1238 гг]
- ↑ [www.hist.msu.ru/ER/Etext/DG/dmi_2.htm Духовная грамота (вторая) великого князя Дмитрия Ивановича]
- ↑ ЧЕРНОВ С.З. Усадьба на посаде Шерны. В кн.: Русь в IX—XIV вв. М. 2005, с. 217, 223.
- ↑ Чивилихин В. [lib.ru/PROZA/CHIWILIHIN/memory2.txt «Память». Книга вторая]
- ↑ ОВСЯННИКОВ Н.Н. К 4 марта 1889 года, ко дню чествования памяти убиенных в 1238 г. на р. Сити, в битве с татарами. Тверь. 1889. — Тверские губернские ведомости, 1889, №№ 53, 54. 40. ПОГОДИН М.П. Путевые записки. - Москвитянин, 1848, № 12, с. 99-122.
- ↑ СПИЦЫН А.А. Русская историческая география. Пг. 1917, с. 14
- ↑ Шахматов А. А. Разыскания о русских летописях. — М. Академический проект, 2001. — 880 с. ISBN 5-8291-0007-X. стр.514
Ссылки
- [imwerden.de/pdf/psrl_tom01_lavrentjevskaya_letopis_1926.pdf Лаврентьевская летопись]
- Комаров К. И. [august-1914.over.ru/komarov.pdf О нашествии Батыя на Северо-Восточную Русь в 1237-1238 гг]
Отрывок, характеризующий Шернский лес
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.
Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг'ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
