Шишигин, Василий Михайлович

Василий Михайлович Шишигин
Дата рождения	21 декабря 1917(1917-12-21)
Место рождения	село Кабаевка, Бугурусланский уезд, Самарская губерния, РСФСР
Дата смерти	29 октября 1972(1972-10-29) (54 года)
Место смерти	Минск, Белорусская ССР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	пехота
Годы службы	1937—1946
Звание
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии

Васи́лий Миха́йлович Шиши́гин (21 декабря 1917, Кабаевка, Самарская губерния — 29 октября 1972, Минск) — гвардии старший лейтенант (впоследствии капитан), командир пулемётной роты 248-го гвардейского стрелкового полка 83-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта, участник Великой Отечественной войны, Герой Советского Союза (1945).

Биография

Василий Михайлович Шишигин родился 21 декабря 1917 года в селе Кабаевка Самарской губернии (ныне — в Северном районе‎, Оренбургская область) в семье крестьянина. Мордвин.

В 1919 году семья переехала в деревню Клявино Куйбышевского района Новосибирской области; в Клявино он вырос, окончил 7 классов и начал работать в колхозе.

В 1937 году призван в Красную Армию на срочную службу; отслужив, по рекомендации от командования части принят в местное отделение НКВД.

С началом Великой Отечественной войны призван в Красную Армию второй раз. В боях с августа 1941 года. Воевал на нескольких фронтах, был ранен. Окончил курсы младших лейтенантов в 1941 году. В 1943 году вступил в ВКП(б).

Гвардии старший лейтенант Василий Шишигин отличился во время десанта на косу Фрише-Нерунг 26 апреля 1945 года, откуда пытались вырваться остатки пяти дивизий противника, до 35 тысяч человек. Для срыва их эвакуации в ночь на 26 апреля на западный и восточный берега косы были высажены тактические десанты общей численностью не более 2 000 человек с задачей соединиться и отрезать противнику путь отступления. Рота Василия Шишигина действовала в составе западного десанта, где смогла выбить противника с береговой полосы и захватить плацдарм, взяв в плен значительное количество солдат неприятеля. Однако непрерывно подходившие с северной оконечности косы вражеские войска атаковали, пытаясь прорваться к своим главным силам, и от гибели десант был спасён только своими дерзкими действиями, из-за которых немецкое командование приняло его за крупные силы советских войск. Важную роль в этом бою сыграли пулемётчики Шишигина, которые смогли отбить несколько немецких атак в 12-часовом бою. Около полудня западный и восточный десанты соединились, и к исходу дня, когда подошло подкрепление — войска 11-й армии, остатки войск противника (около 3 500 человек) капитулировали.

За мужество и героизм, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 июня 1945 года гвардии старшему лейтенанту Шишигину Василию Михайловичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 6959).

В 1946 году капитан Шишигин уволен в запас. Жил и работал в Минске Белорусской ССР, где скончался 29 октября 1972 года на 54-м году жизни. Похоронен в Минске.

Награды

Награждён орденами Ленина, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалями.

Литература

• Дриго С. В. За подвигом — подвиг. — Калининградское кн. изд., 1984.
• Звёзды доблести ратной. — Новосибирск: Новосибирское кн. изд., 1986.

Отрывок, характеризующий Шишигин, Василий Михайлович

Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.


Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата .Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
Князь Андрей не только после своего путешествия, но и после всего похода, во время которого он был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему было приятно после австрийского приема поговорить хоть не по русски (они говорили по французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Билибин был человек лет тридцати пяти, холостой, одного общества с князем Андреем. Они были знакомы еще в Петербурге, но еще ближе познакомились в последний приезд князя Андрея в Вену вместе с Кутузовым. Как князь Андрей был молодой человек, обещающий пойти далеко на военном поприще, так, и еще более, обещал Билибин на дипломатическом. Он был еще молодой человек, но уже немолодой дипломат, так как он начал служить с шестнадцати лет, был в Париже, в Копенгагене и теперь в Вене занимал довольно значительное место. И канцлер и наш посланник в Вене знали его и дорожили им. Он был не из того большого количества дипломатов, которые обязаны иметь только отрицательные достоинства, не делать известных вещей и говорить по французски для того, чтобы быть очень хорошими дипломатами; он был один из тех дипломатов, которые любят и умеют работать, и, несмотря на свою лень, он иногда проводил ночи за письменным столом. Он работал одинаково хорошо, в чем бы ни состояла сущность работы. Его интересовал не вопрос «зачем?», а вопрос «как?». В чем состояло дипломатическое дело, ему было всё равно; но составить искусно, метко и изящно циркуляр, меморандум или донесение – в этом он находил большое удовольствие. Заслуги Билибина ценились, кроме письменных работ, еще и по его искусству обращаться и говорить в высших сферах.
Билибин любил разговор так же, как он любил работу, только тогда, когда разговор мог быть изящно остроумен. В обществе он постоянно выжидал случая сказать что нибудь замечательное и вступал в разговор не иначе, как при этих условиях. Разговор Билибина постоянно пересыпался оригинально остроумными, законченными фразами, имеющими общий интерес.
Эти фразы изготовлялись во внутренней лаборатории Билибина, как будто нарочно, портативного свойства, для того, чтобы ничтожные светские люди удобно могли запоминать их и переносить из гостиных в гостиные. И действительно, les mots de Bilibine se colportaient dans les salons de Vienne, [Отзывы Билибина расходились по венским гостиным] и часто имели влияние на так называемые важные дела.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
– Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, – сказал он.
Болконский самым скромным образом, ни разу не упоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.