Штерн, Борис Гедальевич

Штерн, Борис Гедальевич
Дата рождения:	14 февраля 1947(1947-02-14)
Место рождения:	Киев
Дата смерти:	6 ноября 1998(1998-11-06) (51 год)
Место смерти:	Киев
Гражданство:	СССР СССР, Украина Украина
Род деятельности:	прозаик
Направление:	фантастика
Дебют:	1975
Премии:	«Лучший писатель-фантаст Европы» (Еврокон-1984), «Старт» (1989), «Странник» (1995, 1998), «Бронзовая улитка» (1995,1998), «Чумацкий шлях», «Великое Кольцо»
[www.fiction.kiev.ua/shtern.htm tion.kiev.ua/shtern.htm]
[www.lib.ru/SHTERN/ Произведения на сайте Lib.ru]

Бори́с Геда́льевич Штерн (14 февраля 1947, Киев — 6 ноября 1998, там же) — украинский советский писатель-фантаст.

Член Союза писателей СССР (1988). Лауреат премий «Бронзовая улитка» и «Странник»

Биография и очерк творчества

Работал разнорабочим в Сургуте и Нижневартовске. Переехал в Одессу. Окончил филологический факультет Одесского Государственного Университета.

В 1971 году послал свою первую повесть Борису Стругацкому и получил его одобрение. Первый рассказ (юмореска «Психоз») был опубликован в 1975 году. Произведения малоизвестного автора привлекают внимание Бориса Хазанова и Штерн начинает сотрудничество с журналом «Химия и жизнь». В период с 1976 года и до конца 1980-х он напечатал несколько научно-фантастических рассказов: «Фокусники» (1976), «Дом» (1980), «Чья планета?» (1980) и другие.

С начала 1990-х годов Борис Штерн начинает больше печататься. Расширяется его жанровый диапазон — он обращается к сказкам, сатире, социальной и реалистической прозе. Одно из наиболее известных произведений того периода повесть «Записки динозавра», а также продолжение цикла рассказов о приключениях инспектора Бел Амора.

Выходят сборники Бориса Штерна «Кто там?», «Рыба любви» и другие. Издаётся роман «Эфиоп», который получает премию «Бронзовая Улитка». Однако в ноябре 1998 года он неожиданно умирает (как он сам писал в автобиографии, гадалка пророчила ему смерть в 2010 году). Роман про инспектора Бел Амора «Вперёд, конюшня!» вышел уже после смерти автора.

Борис Штерн — лауреат премии «Старт» за сборник «Чья планета?», был признан лучшим фантастом Европы (до него этой чести в Восточной Европе удостаивались лишь братья Стругацкие и Станислав Лем). В 1999 году на конгрессе фантастов России «Странник» писателю посмертно присуждена премия «Паладин фантастики».

Избранная библиография

• цикл про инспектора Бел Амора: «Чья планета?», «Кто там?», «Досмотр-1 и 2», «Вперёд, конюшня!».
• «Сказки Змея Горыныча»: «Кащей бессмертный поэт бесов», «Дед мороз».
• повесть «Записки динозавра» (1989—1990).
• повесть «Рыба любви» (1991).
• роман «Эфиоп» (1997)
• повесть «Второе июля четвёртого года: Новейшие материалы к биографии Антона П. Чехова»

Ссылки

• [www.fiction.kiev.ua/shtern.htm Официальная страничка писателя]
• [www.lib.ru/SHTERN/ Штерн, Борис Гедальевич] в библиотеке Максима Мошкова
• [fantlab.ru/autor354 Штерн, Борис Гедальевич] на сайте «Лаборатория Фантастики»
• [www.fiction.kiev.ua/shtern/intrview.htm «Литературная газета», август 1997 г. интервью с Борисом Штерном]
• [www.star-bridge.org/?section=library&subsection=ukrfan/61Shtern Штерн Борис] // [www.star-bridge.org/?section=library Фантасты современной Украины. Энциклопедический справочник] / под редакцией доктора филологических наук, профессора И. В. Чёрного. — Харьков: Издательский дом «Инвестор», 2007.

Отрывок, характеризующий Штерн, Борис Гедальевич

– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.