Эпштейн, Герман Вениаминович

Герман Вениаминович Эпштейн
Дата рождения:	5 (17) мая 1888(1888-05-17)
Место рождения:	Вильна
Дата смерти:	1935(1935)
Место смерти:	Москва
Страна:	СССР
Научная сфера:	биология
Альма-матер:	МГУ

Герман Вениаминович Эпштейн (1888 — 1935) — советский биолог. Автор трудов по патогенным простейшим, риккетсиозам, гематологии.

Биография

В 1912 году окончил физико-математический, а в 1915 — медицинский факультет Московского университета. В 1919 участвовал в организации Института инфекционных болезней им. И. И. Мечникова и работал в нём до конца жизни. Одновременно (с 1923 года) работал на кафедре гистологии биологического факультета 1-го МГУ, руководил (с 1924 года) созданной им при кафедре лабораторией протозоологии; с 1926 года – профессор в Институте микробиологии Наркомата просвещения РСФСР; в последующие годы заведовал также сектором болезней рыб ВНИИ прудового и рыбного хозяйства, отделом генетики протистов Института экспериментальной биологии, отделением протозоологии в ВИЭМе.

Специалист по патогенным простейшим, автор монографий «Патогенные простейшие, спирохеты и грибки» (1931), «Паразитические амёбы» (1941), а также «Практикума по паразитическим простейшим и спирохетам» (1940). Кроме того, занимался гематологией и риккетсиозами; предложил реакцию агглютинации с риккетсиями для диагностики сыпного тифа (1920).

Похоронен на 18 участке Введенского кладбища в Москве.

Основные научные труды

• Эпштейн Г. В. Патогенные простейшие, спирохеты и грибки: Основы общей и медицинской протистологии. — М.; Л.: ОГИЗ-Гос. мед. изд-во, 1931. — 920 с. — 3000 экз. (в пер.)
• Эпштейн Г. В. Практикум по паразитическим простейшим и спирохетам: Учебное пособие для биолог. фак-тов ун-тов, мед. и ветеринарн. ин-тов / Под ред. А. И. Саватеева. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1940. — 280 с.

Ссылки

• [www.rujen.ru/index.php/%D0%AD%D0%9F%D0%A8%D0%A2%D0%95%D0%99%D0%9D_%D0%93%D0%B5%D1%80%D0%BC%D0%B0%D0%BD_%D0%92%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BD%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87 Российская еврейская энциклопедия.]. Проверено 12 октября 2011. [www.webcitation.org/67lSF9rIl Архивировано из первоисточника 19 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Эпштейн, Герман Вениаминович

– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.