Яблоновский, Станислав Кароль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Станислав Кароль Яблоновский
Stanisław Karol Jabłonowski

<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб Прус III</td></tr>

Обозный великий коронный
1701 — 1702
Предшественник: Марциан Сцибор Хелмский
Преемник: Ежи Александр Любомирский
 
Вероисповедание: католичество
Смерть: 1702(1702)
Род: Яблоновские
Отец: Станислав Ян Яблоновский
Мать: Марианна Казановская
Супруга: Марианна Потоцкая
Дети: бездетен

Станислав Кароль Яблоновский (ум. 1702) — государственный деятель Речи Посполитой, обозный великий коронный (17011702), староста богуславский, блонский, снинский, солотвинский и янувский.



Биография

Представитель польского магнатского рода Яблоновских герба Прус III. Третий (младший) сын гетмана великого коронного и каштеляна краковского Станислава Яна Яблоновского (1634—1702) и Марианны Казановский (1643—1687). Старшие братья — Ян Станислав и Александр Ян Яблоновские.

Вместе со старшим братом Александром Яном Станислав Кароль Яблоновский учился в иезуитских колледжах во Львове и Праге, затем путешествовал по странам Западной Европы.

В 1695 году участвовал в битве с крымскими татарами под Львовом, в 1697 году был отправлен отцом против крымско-татарских отрядов.

В 1701 году Станислав Кароль Яблоновский получил должность обозного великого коронного.

Семья

В 1701 году женился на Марианне Потоцкой (ум. 1749), дочери каштеляна краковского и гетмана великого коронного Феликса Казимира Потоцкого (16301702) и Криштины Любомирской (ум. 1669). В 1702 году после смерти своего мужа Марианна вторично вышла замуж за воеводу люблинского Адама Петра Тарло (ум. 1719).

Напишите отзыв о статье "Яблоновский, Станислав Кароль"

Литература

  • Stanisław Szenic; Pitawal warszawski, tom I, Warszawa 1957
  • Zygmunt Gloger; Geografia historyczna ziem dawnej Polski, wyd. 1903 r

Отрывок, характеризующий Яблоновский, Станислав Кароль

Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.