.17 HMR
| .17 HMR | |
|---|---|
 | |
| Тип патрона : | Малокалиберный, кольцевого воспламенения |
| Страна-производитель: |  США
|
| История производства: | |
| Конструктор: | Hornady |
| Время создания: | 2002 |
| Годы производства: | 2002 — настоящее время |
| Характеристики: | |
| Длина патрона, мм: | 34,3 |
| Настоящий калибр пули, мм: | 4,37 (0,172 дюйма) |
| Масса пули, г: | 1,1…1,3 |
| Длина гильзы, мм: | 26,9 |
| Диаметр шеи гильзы, мм: | 4,8 |
| Диаметр плеча гильзы, мм: | 6,0 |
| Диаметр основания гильзы, мм: | 6,0 |
| Диаметр фланца гильзы, мм: | 7,3 |
| Начальная скорость пули, м/с: | 720…780 |
| Энергия пули, Дж: | 330…340 |
.17 HMR (англ. .17 Hornady Magnum Rimfire — патрон кольцевого воспламенения фирмы Hornady) — малокалиберный патрон кольцевого воспламенения, созданный в 2002 году в США.
История
.17 Hornady Magnum Rimfire был создан известной американской оружейной фирмой «Hornady» в 2002 году. За основу была взята гильза от широко распространённого патрона кольцевого воспламенения .22 WMR с истинным калибром пули 0,224 дюйма. Чтобы придать пуле нового патрона максимально возможную скорость при использовании гильзы от .22 WMR, её дульце обжали до 0,172 дюйма (4,37 мм). Задача была выполнена — при таком же пороховом заряде, как у .22 WMR, пуля нового патрона получила намного большую начальную скорость, до 775 м/с и даже выше. Однако пуля получилась необычно маленькой и лёгкой, стандартная пуля имеет массу 1,1 г. При столь высокой скорости, тем не менее, пуля .17 Hornady Magnum Rimfire отличается очень настильной траекторией и высокой кучностью, к чему и стремились разработчики[1].
Новый боеприпас, с необычными для патронов кольцевого воспламенения характеристиками, сразу завоевал значительную популярность. На волне его успеха фирмой Hornady в 2004 году был создан другой боеприпас такого же калибра — .17 Hornady Mach 2.
Особенности и применение
.17 Hornady Magnum Rimfire несмотря на свой малый калибр существенно превосходит другие боеприпасы этого класса по кучности стрельбы и настильности траектории пули. Это повышает его ценность при спортивной стрельбе на дистанции больше 100 м.
После появления на американском рынке патрон .17 Hornady Magnum Rimfire стал пользоваться широкой популярностью. По мнению ряда авторов, он существенно расширил возможности малокалиберных патронов кольцевого воспламенения[1]. Под него сразу же начал выпускаться широчайший ассортимент оружия (прежде всего, длинноствольного).
Данный боеприпас существует ещё не настолько долго, чтобы полностью раскрыть достоинства и недостатки, хотя уже можно сказать, что он соответствует своему основному назначению — спортивной стрельбе. Он годится также для отстрела грызунов (крыс, американских луговых собачек и так далее), но для более крупной дичи его мощность совершенно недостаточна. К тому же при стрельбе на открытом воздухе может сказываться малый вес пули, которая легко отклоняется даже слабым ветром.
Недостаток патрона по сравнению с другими боеприпасами этого класса — более высокая цена, что имеет значение при спортивной стрельбе, когда расход патронов исчисляется подчас сотнями. В США пачка на 50 шт. стоит в пределах 11-14 долл[2].
См. также
Напишите отзыв о статье ".17 HMR"
Примечания
- ↑ 1 2 Chuck Hawks. [www.chuckhawks.com/17HMR.htm .17 HMR] (англ.). Chuckhawks.com — guns and shooting online (2002, 2007). Проверено 8 июня 2010. [www.webcitation.org/67GlutpwE Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
- ↑ [www.hornady.com/store/17-HMR/ 17 HMR®] (англ.). Hornady Manufacturing Company (2010). Проверено 8 июня 2010. [www.webcitation.org/67GlvKH9w Архивировано из первоисточника 29 апреля 2012].
Отрывок, характеризующий .17 HMR
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.
