Exsurge Domine

Exsurge Domine (букв. «Восстань, Господи!»; издана 15 июня 1520 года) — папская булла, осуждающая действия Мартина Лютера и угрожающая ему отлучением от церкви. Одна из отправных точек Контрреформации. 10 декабря сам Лютер и группа немецких студентов в Виттенберге публично сожгли перед Эльстернскими воротами папскую буллу и другие канонические законы.

В сорока одном пункте данной буллы папа Лев X перечисляет список ошибок, несущих в себе «пагубный яд» и которые «чинят позор христианской религии и ущерб ортодоксальной вере», поэтому «ни при каких обстоятельствах их нельзя более терпеть или обходить вниманием». В этом же документе папа поддерживает действия верных ему германских правителей, проводящих политику «истребления немецких еретиков», а также положительно оценивает сожжение на Констанцском соборе (1414—1418 гг.) Иеронима Пражского.

Ссылки

• [www.efg-hohenstaufenstr.de/downloads/texte/exsurge_domine.html Латинский текст буллы]
• [www.bara.okis.ru/bulla.html Текст буллы на русском языке]
• [www.papalencyclicals.net/Leo10/l10exdom.htm Текст буллы на английском языке]

Отрывок, характеризующий Exsurge Domine

Пьер взял ее в руки и стал читать:
«Светлейший князь, чтобы скорей соединиться с войсками, которые идут к нему, перешел Можайск и стал на крепком месте, где неприятель не вдруг на него пойдет. К нему отправлено отсюда сорок восемь пушек с снарядами, и светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть в улицах драться. Вы, братцы, не смотрите на то, что присутственные места закрыли: дела прибрать надобно, а мы своим судом с злодеем разберемся! Когда до чего дойдет, мне надобно молодцов и городских и деревенских. Я клич кликну дня за два, а теперь не надо, я и молчу. Хорошо с топором, недурно с рогатиной, а всего лучше вилы тройчатки: француз не тяжеле снопа ржаного. Завтра, после обеда, я поднимаю Иверскую в Екатерининскую гошпиталь, к раненым. Там воду освятим: они скорее выздоровеют; и я теперь здоров: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба».
– А мне говорили военные люди, – сказал Пьер, – что в городе никак нельзя сражаться и что позиция…
– Ну да, про то то мы и говорим, – сказал первый чиновник.
– А что это значит: у меня болел глаз, а теперь смотрю в оба? – сказал Пьер.
– У графа был ячмень, – сказал адъютант, улыбаясь, – и он очень беспокоился, когда я ему сказал, что приходил народ спрашивать, что с ним. А что, граф, – сказал вдруг адъютант, с улыбкой обращаясь к Пьеру, – мы слышали, что у вас семейные тревоги? Что будто графиня, ваша супруга…
– Я ничего не слыхал, – равнодушно сказал Пьер. – А что вы слышали?