Иероним Пражский

Иероним Пражский (чеш. Jeroným Pražský; около 1380 — 30 мая 1416, Констанц) — чешский реформатор, учёный, оратор, друг и сподвижник Яна Гуса.

Биография

Происходил из зажиточной пражской семьи. Окончил Пражский университет. Был чрезвычайно образованным, а также выдающимся оратором.

Талантливый ученик Яна Гуса, он стал университетским профессором в Праге с 1396 года, продолжал занятия в Оксфорде в 1399—1401 годах откуда привёз в Прагу переписанные им богословские сочинения Уиклифа и стал ревностным сторонником и распространителем его взглядов. Позже работал в Гейдельберге, Кёльне и Париже. Совершал далёкие путешествия, был в Иерусалиме. Вернувшись в Прагу в 1407 году близко сошелся с Гусом.

По приглашению Владислава II Польского, принимал участие в создании Краковского университета (1410 год). Заподозренный в ереси Уиклифа, он был арестован в Вене и освобожден только по ходатайству пражского университета.

Иероним Пражский относился к радикальному крылу последователей Гуса. Он отвергал почитание икон, святых мощей, многие католические обряды и т. д. Пытался найти союзников чехам против Католической церкви среди православных народов. Для этого отправился 1413 году к литовскому князю Витовту и посетил Витебск и Псков, где общался с православными священниками.

Когда начатое Гусом движение усилилось, Иероним решительно встал на его сторону и, узнав об аресте Гуса, отправился в Констанц, на заседавший Собор. Убедившись в грозящей опасности, он попытался получить от германского императора свободный пропуск, а от Собора — право говорить. Так как просьба была отклонена, то он отправился на родину, но на дороге был схвачен и отправлен обратно в Констанц. Продолжительное заключение так подорвало его энергию, что 23 сентября 1415 года, в публичном заседании Собора, он отрёкся от своих прежних убеждений, но, оставаясь и после этого в заключении, он взял назад своё отречение и твёрдо встретил смерть на костре (30 мая 1416 года).

Канонизация

Канонизирован старокатолической церковью. Молитвенное обращение не запрещено и в Чехословацкой Православной церкви.

Отрывок, характеризующий Иероним Пражский

– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.