I Съезд народных депутатов СССР
| I Съезд народных депутатов СССР | |||
|
| |||
| |||
| Орган власти | Съезд народных депутатов СССР | ||
|---|---|---|---|
| Страна |  СССР
| ||
| Зал заседаний | Большой Кремлёвский дворец | ||
| Срок | 25 мая — 9 июня 1989 года | ||
| Предыдущий съезд | Нет (проведён впервые) | ||
| Следующий съезд | II Съезд народных депутатов СССР | ||
В марте 1989 г. состоялись выборы Съезда народных депутатов СССР, первые выборы высшего органа власти СССР, на которых избирателям впервые предоставлялся выбор между несколькими кандидатами. Впервые в СССР происходило публичное обсуждение различных предвыборных программ (в том числе и на теледебатах).
Получив свободу выбора, граждане страны зачастую отказывали в доверии правящей партии. Так в Ленинграде не был избран ни один партийный и советский руководитель города и области, ни один член бюро обкома, включая первого секретаря и даже командующего военным округом. [1]
Съезд открылся 25 мая 1989 года. В первый же день работы Съезда он избрал Горбачёва Председателем Верховного Совета СССР. Заседания съезда транслировались по телевидению в прямом эфире, и множество граждан СССР внимательно следили за ними. 5 июня было отменено очередное заседание съезда в связи с тем, что этот день был объявлен днем траура по жертвам железнодорожной катастрофы на трассе Челябинск-Уфа, произошедшей в ночь с 3 на 4 июня. М. С Горбачев выразил глубокое соболезнование депутатом, выступив с краткой речью.
Впервые телезрители смогли увидеть выступления академика А. Д. Сахарова, в которых он выступал с критикой политической системы СССР[2]:
|
По действующей Конституции, председатель Верховного Совета СССР обладает абсолютно, фактически ничем не ограниченной личной властью. Сосредоточение такой власти в руках одного человека крайне опасно | 
|
Съезд был отмечен противостоянием, выразившемся в активной полемике действующего Генерального Секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва с академиком-диссидентом Андреем Сахаровым, члена ЦК КПСС Егора Лигачёва с опальным в то время, будущим первым президентом России Борисом Ельциным[3].
Среди депутатов было немало ярких личностей, ставших, благодаря съезду известными на всю страну, некоторые из них из преподавателей, служащих и научных сотрудников переквалифицировались в публичные политики, в последующие годы были избраны на руководящие посты страны, возглавили оппозиционные движения. Среди них — Гавриил Попов (позднее стал мэром Москвы), Сажи Умалатова (стала впоследствии политиком-радикальным коммунистом), Анатолий Собчак (избран мэром Санкт-Петербурга), Юрий Афанасьев (возглавил движение «Демократическая Россия», затем — ректор РГГУ), Алексей Казанник (стал Генеральным Прокурором России)[3]
На съезде впервые был выдвинут альтернативный кандидат на пост Председателя Верховного Совета СССР. Помимо М. С. Горбачева на этот пост баллотировался депутат, член МДГ Александр Оболенский[3]
Борис Ельцин не был избран съездом 26 мая членом Верховного Совета СССР, однако 29 мая депутат Алексей Казанник уступил ему своё место в Совете Национальностей Верховного Совета[3]
В последний день Съезда в относительном меньшинстве, радикально настроенные депутаты сформировали Межрегиональную группу народных депутатов (сопредседатели группы: А. Д. Сахаров, Б. Н. Ельцин, Ю. Н. Афанасьев, Г. Х. Попов, В. Пальм). Они выступали за политические и экономические преобразования в СССР, за радикальное реформирование советского общества.
Мнения участников съезда
Спустя 20 лет после съезда его делегаты так характеризовали то время:
- Историк Юрий Афанасьев[2]:
|
|
Люди надеялись, это было всплеск надежд, что можно жить и по-другому |
|
|
|
Мы были романтиками. Предполагалось,что наконец мы получили свободу, что наконец соберемся, что мы самые умные, знаем как нужно делать, и мы сейчас проголосуем, примем законы, которые нужны стране и как-то все само собой решится |
|
|
|
Если бы кто-то предположил тогда, что именно эти серьёзные люди в сентябре 1991 года бездумно-дружным голосованием (2239 против 43) фактически упразднят Советский Союз, а затем по-тихому смоются, сложат полномочия, исчезнут, как дым, никто бы и не поверил. |
|
См. также
Напишите отзыв о статье "I Съезд народных депутатов СССР"
Примечания
- ↑ В.Медведев. "В команде Горбачева. Взгляд изнутри". М.1994, стр.85-86.
- ↑ 1 2 3 [www.ren-tv.com/news/society/4499-20- РЕН ТВ - Новости - Оперативно - Эксклюзивно - Круглосуточно]
- ↑ 1 2 3 4 [www.iltumen.ru/topic.php?id=4333 20 лет спустя: I съезд народных депутатов СССР - Парламентская газета "Ил Тумэн"]
Ссылки
- [www.fedy-diary.ru/?tag=pervyj-sezd-narodnyx-deputatov Документы Съезда]
|
Это заготовка статьи о Советском Союзе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий I Съезд народных депутатов СССР
– Vous ne pensez donc pas comme lesautres que nous sommes obliges de nous retirer? [Вы, стало быть, не думаете, как другие, что мы должны отступить?]– Au contraire, votre altesse, dans les affaires indecises c'est loujours le plus opiniatre qui reste victorieux, – отвечал Раевский, – et mon opinion… [Напротив, ваша светлость, в нерешительных делах остается победителем тот, кто упрямее, и мое мнение…]
– Кайсаров! – крикнул Кутузов своего адъютанта. – Садись пиши приказ на завтрашний день. А ты, – обратился он к другому, – поезжай по линии и объяви, что завтра мы атакуем.
Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.
Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.
Князь Андрей, точно так же как и все люди полка, нахмуренный и бледный, ходил взад и вперед по лугу подле овсяного поля от одной межи до другой, заложив назад руки и опустив голову. Делать и приказывать ему нечего было. Все делалось само собою. Убитых оттаскивали за фронт, раненых относили, ряды смыкались. Ежели отбегали солдаты, то они тотчас же поспешно возвращались. Сначала князь Андрей, считая своею обязанностью возбуждать мужество солдат и показывать им пример, прохаживался по рядам; но потом он убедился, что ему нечему и нечем учить их. Все силы его души, точно так же как и каждого солдата, были бессознательно направлены на то, чтобы удержаться только от созерцания ужаса того положения, в котором они были. Он ходил по лугу, волоча ноги, шаршавя траву и наблюдая пыль, которая покрывала его сапоги; то он шагал большими шагами, стараясь попадать в следы, оставленные косцами по лугу, то он, считая свои шаги, делал расчеты, сколько раз он должен пройти от межи до межи, чтобы сделать версту, то ошмурыгывал цветки полыни, растущие на меже, и растирал эти цветки в ладонях и принюхивался к душисто горькому, крепкому запаху. Изо всей вчерашней работы мысли не оставалось ничего. Он ни о чем не думал. Он прислушивался усталым слухом все к тем же звукам, различая свистенье полетов от гула выстрелов, посматривал на приглядевшиеся лица людей 1 го батальона и ждал. «Вот она… эта опять к нам! – думал он, прислушиваясь к приближавшемуся свисту чего то из закрытой области дыма. – Одна, другая! Еще! Попало… Он остановился и поглядел на ряды. „Нет, перенесло. А вот это попало“. И он опять принимался ходить, стараясь делать большие шаги, чтобы в шестнадцать шагов дойти до межи.
