К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
Mucha tzokotucha (лат.) — вид двукрылых насекомых семейства муравьевидок (Sepsidae). Впервые описан российским энтомологом А. Л. Озеровым в 1992 году[1].
Обычно вид рассматривают как единственного представителя рода Mucha[2]. Впрочем, в 2012 году был описан новый таксон Mucha plumosa[3], а в 2014 — вид Mucha liangi[4], однако упоминания этих таксонов отсутствуют в онлайн-каталогах.
Номенклатурное название дано в честь Мухи-Цокотухи, литературного персонажа одной из сказок К. И. Чуковского[5].
Распространение
Первоначально вид считался эндемиком Вьетнама. Типовой экземпляр описан из района Бави, в 70 км к северо-западу от Ханоя[6]. В 2014 году субпопуляция была также обнаружена в Китае[4].
Систематика
Ближайшими родственниками являются представители рода Dicranosepsis, от которых Mucha (и его вероятно единственный вид Mucha tzokotucha) отличается перистой аристой, заметно удлинённой I-й флагелломерой и ощетиненными синтергитами[7].
Напишите отзыв о статье "Mucha tzokotucha"
Примечания
- ↑ [www.organismnames.com/details.htm?lsid=917295 ION: Index to Organism Names ]
- ↑ [animaldiversity.ummz.umich.edu/accounts/Mucha_tzokotucha/classification/ ADW: Mucha tzokotucha: CLASSIFICATION ]
- ↑ zmmu.msu.ru/files/images/spec/Russ%20Ent%20J/ent21_1%20113_116%20Ozerov_(New_Seps)%20for%20Inet.pdf
- ↑ 1 2 [www.mapress.com/zootaxa/2014/f/z03815p262f.pdf Mucha Ozerov and Ortalischema Frey newly recorded from China with descriptions of two new species (Diptera, Sepsidae) ]
- ↑ [www.curioustaxonomy.net/etym/fiction.html Curiosities of Biological Nomenclature: Etymology: Fiction ]
- ↑ [www.diptera.org/NomenclatorDetail.php?Recn=518716 Nomenclator Detail Reord]
- ↑ [eurekamag.com/research/007/592/007592034.php#close New genus and three new species of sepsid flies diptera sepsidae from vietnam]
Ссылки
- [www.zin.ru/animalia/coleoptera/rus/syst6.htm Курьёзы номенклатуры жуков] (рус.)
Литература
- Озеров А. Л. 1992. Новый род и три новых вида муравьевидок (Diptera, Sepsidae) из Вьетнама // Зоол. ж., 1992. № 3 с. 147—150.
Отрывок, характеризующий Mucha tzokotucha
– Николинька, я тебе растолкую, ты уйди – вы послушайте, мама голубушка, – говорила она матери.
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
