!ФЕСТ

!ФЕСТ
Тип	Публичная компания
Основатели	Юрий Назарук
Расположение	Украина Украина, Львов
Сайт	[www.fest.lviv.ua/ fest.lviv.ua]

«!ФЕСТ» — сеть концептуальных авторских ресторанов, основана во Львове в 2007 году. Появление многих ресторанов сети вызвало ожесточённые дискуссии в обществе (в частности относительно ресторанов «Мазох-café» и «Крыивка»).

Рестораны сети

Крыивка

Крыивка (укр. «Криївка» — «схрон, укрытие, тайник») — первое заведение сети «!ФЕСТ». По утверждению владельца в год ресторан посещает более миллиона посетителей. Находится в подвале одного из домов львовской площади Рынок. Интерьер отделан под землянку ОУН-УПА. В ресторане играет тематическая музыка и предлагаются соответствующие аттракционы.

Член «Партии регионов» Олег Царёв высказывал публичное недовольство тематикой и деятельностью ресторана, и даже обращатился в 2010 г. с запросом к министру культуры и туризма с просьбой отреагировать на работу ресторана «Крыивка» во Львове, которая «разжигает межэтническую ненависть». По его словам, деятельность такого ресторана, где при входе «парень с немецким автоматом» строго спрашивают «Москали есть?», направлена на разжигание межэтнической ненависти, что противоречит Конституции. В меню ресторана находятся: коктейль «Кровь москаля», мясо «Жорик, хенде хох», «Ужин лесного гауляйтера», овощи «Будни вермахта» Во ответ на выпады со стороны Царева, владелец ресторана Юрий Назарук ответил: «У меня за год бывает миллиона посетителей. „Крыивку“ знают по всей Украине. А кто знает депутата Царёва? И у него избирателей столько нет, сколько у меня клиентов».

Прочие заведения

• Мазох-café (укр. «Мазох-café») — ресторан находится на улице Сербской, в центральной части Львова.
• Галицкая жидовская кнайпа «Под Золотою Розой» (укр. «Під Золотою Розою») — расположен на улице Староеврейской неподалеку места, где до 1942 года стояла синагога Золотая Роза.
• «Дом Легенд» (укр. «Дім Легенд») — семиэтажный ресторан, где каждая комната — хранительница определенной львовской легенды.
• «Самый дорогой ресторан Галичины» (укр. «Найдорожча ресторація Галичини») — масонская тематика
• «Львовская Мастерская шоколада» (укр. «Львівська Майстерня шоколаду»)
• «Возле Дианы» (укр. «Біля Діани»)
• «Варьяты» (укр. «Вар'яти» — «Сумасшедшие»)
• «Керосиновая лампа» (укр. «Гасова лямпа»)
• «Старенький трамвай» (укр. «Старенький трамвай»)
• «Антикризисная кнайпа» (укр. «Антикризова кнайпа»)
• «Левый Берег» (укр. «Лівий Берег»)

Критика

Заведение «Жидовская кнайпа „Под Золотою Розой“» подвергалось критике со стороны посетителей и правозащитной организации Объединение комитетов в защиту евреев в бывшем СССР (UCSJ) как антисемитское. Директор представительства USCJ на Украине, Мейлах Шейхет писал, что заведение оскверняет еврейские религиозные убеждения. За отдельную плату в кнайпе можно заказать сало, что категорически запрещено в иудаизме. В меню отсутствуют цены, а посетителям называется заоблачная стоимость блюд (предполагается что клиенты должны торговаться), что также противоречит религиозным законам и является поощрением антисемитского стереотипа о якобы характерной еврейской черте — стремлении к наживе. Ресторан использует название синагоги «Золотая роза», взорванной нацистами вместе с укрывавшимися там евреями, и расположен на её руинах, хотя не имеет никакого отношения к ней. Хотя название «жидовская» и не являлось обидным для коренных западноукраинских евреев, которые были уничтожены во время войны, но оно является оскорбительным для евреев других регионов постсоветского пространства. Хозяева ресторана не являются евреями, однако название заведения создаёт такое ложное впечатление у посетителей. По мнению Мейлаха Шейлета существование ресторана на руинах синагоги и «Бейт Мидраша» напоминает о планах Гитлера создать в Праге музей уничтоженного еврейского народа.

Прочее

Сеть ресторанов ведёт культурную деятельность во Львове, в частности установила памятник львовянину Леопольду фон Захер-Мазоху.

Ссылки

• [fest.lviv.ua/ Официальный сайт]
• [www.svoboda.org/audio/27578207.html Свобода в клубах. Львов, история в меню] // РС/РСЕ, март 2016

Отрывок, характеризующий !ФЕСТ

Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…