Абезьский лагерь
Поделись знанием:
↑ [www.poshuk-lviv.org.ua/ru/hronika/060701.htm Львов. Дворец искусств. Презентация книги (дневник)]
↑ [www.nlr.ru/e-case3/sc2.php/web_gak/lc/27381/18 Генеральный алфавитный каталог книг на русском языке (1725—1998)]
↑ [okrlib.ru/irbis/cgi-bin/irbis64r_91/cgiirbis_64.exe?Z21ID=&I21DBN=KNIGA&P21DBN=KNIGA&S21STN=1&S21REF=&S21FMT=fullwebr&C21COM=S&S21CNR=20&S21P01=0&S21P02=1&S21P03=A=&S21STR=Дробинский,%20Яков%20Израилевич Государственная библиотека Югры]
↑ [books.google.com/books?id=qymjUslVVO0C&pg=PA299&lpg=PA299&dq=978-3-8442-0968-6&source=bl&ots=42E-IFQepd&sig=aER6nA0JVG203FJTKEU4NBh6a2A&hl=en&sa=X&ei=9GnhUdfOJpbd4AOi1IDYAw&ved=0CDYQ6AEwAQ#v=onepage&q=978-3-8442-0968-6&f=false Дробинский, Я. Хроника одного следствия (август 1937 — декабрь 1939 гг.)]
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Абезьский лагерь — подразделение в системе исправительно-трудовых учреждений СССР, действовавшее с 1932 года по 1959 гг. в посёлке Абезь[1].
Содержание
История
Первоначально Абезьское лагерное отделение относилось к Северному управлению лагерей железнодорожного строительства ГУЛЖДС. 27 мая 1949 года в связи с передислокацией этого управления и освобождением помещений в посёлке Абезь организовано лаготделение Минлага для инвалидов и нетрудоспособных политических заключённых на 5000 человек[2].
Здесь находилось шесть лагерных пунктов Минерального лагеря (4 — для мужчин и два — для женщин)[3]. В четвёртом лагпункте были десятки бараков (среди них и огромный кирпичный барак в котором до этого была ремонтно-механическая мастерская), бараки для инвалидов и больница.
Известные заключённые
В лагере находились в заключении и погибли Лев Карсавин, Николай Пунин, Андрей Симуков, Иван Фещенко-Чопивский, Иван Коноплин, Дионисий Каетанович, Григорий Лакота, Григорий Сорокин, Ионас Иодишус.
В Абези были в заключении жена композитора Сергея Прокофьева Лина Ивановна Прокофьева, Евгения Таратута, Сусанна Печуро.
Мемориальное кладбище жертв тоталитарного режима в Абези
На окраине посёлка Абезь, за дренажной канавой, расположено кладбище Абезьского лагеря. По размеру — 3,75 га[4]. Кладбище было признано мемориальным в 1999 году[5].
12 августа 1990 года перед входом на поселковое кладбище установлен памятник скорби «Пылающий крест», памяти литовских политзаключённых Абезьского лагеря (автор проекта скульптор И. Иодишюс). Монумент освящен епископом Казимиром Василяускасом, бывшим узником Интинского лагеря. Надписи на табличках на литовском, английском, русском и коми языках: «Невернувшимся / Вильнюсское общество ссыльных»[1][6].
Напишите отзыв о статье "Абезьский лагерь"
Примечания
- ↑ 1 2 Интинское отделение общества «Мемориал». [www2.memo.ru/d/111.html Памятники]
- ↑ «Система исправительно-трудовых лагерей в СССР». Составитель М. Б. Смирнов М.: Звенья, 1998. c. 325.
- ↑ [www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/?t=page&num=8344 Прейгерзон Ц. И. Дневник воспоминаний бывшего лагерника (1949—1955). — М.: Возвращение. 2005. — 304 с.: портр., ил.]
- ↑ [www.gulagmuseum.org/showObject.do?object=26477&language=1 Географический указатель /Коми респ. /Инта гор. окр. /Абезь, п.]
- ↑ [www.poshuk-lviv.org.ua/ru/zayavy/abez_plz.htm ПАМЯТИ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ, ПОГИБШИХ в АБЕЗИ.]
- ↑ [intazgbi.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=13:main-entry-three&catid=7:new&Itemid=18 Коми АССР — жертвы политических репрессий]
Литература
- «Абезь і Адак — дорога у вічність», Інна Федущак, Віктор Федущак. — Львів. — 2006. — 282 с. («Абезь и Адак — дорога в вечность», Инна Федущак, Виктор Федущак). Предисловие Михайла Горыня[1].
- Дробинский, Я. От Гомеля до Эстремадуры. [О секр. ЦК комсомола Зап. Беларуси Н. Дворникове]. Минск, «Беларус», 1971. — 192 с. — 60000 экз[2][3]
- Дробинский, Я. Хроника одного следствия (август 1937 — декабрь 1939 гг.). — Hannover.; Verlag «SPIRIDONOV.DE», Verlag «EPUBLI» (drück), 2012. — 298 с. — ISBN 978-3-8442-0968-6[4].
Ссылки
- [www.memorial.krsk.ru/Work/Konkurs/6/Voronova.htm Абезьский лагерь]
Отрывок, характеризующий Абезьский лагерь
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
