Абрютково

Деревня Абрютково Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Егорьевский Городское поселение Егорьевск Координаты 55°22′40″ с. ш. 39°08′21″ в. д.55.37778° с. ш. 39.13917° в. д. / 55.37778; 39.13917    Основан XVI век Первое упоминание 1578 Население ↘2 человек (2010) Национальный состав Русские Конфессиональный состав Православные Часовой пояс UTC+3 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=46212846002 46 212 846 002] Показать/скрыть карты Абрютково Москва Москва Егорьевск Абрютково Егорьевск Абрютково

Абрютково — деревня в Егорьевском районе Московской области России. Входит в муниципальное образование «городское поселение Егорьевск». Население — 2 чел. (2010). Расположена на реке Любловке.

История

Упоминается с 1763 года в составе Крутинской волости Коломенского уезда - намного позже соседних деревень. В то время в Абрюткове жило 30 мужчин и 28 женщин. В 1771 году теперь уже сельцо Абрютково принадлежало Д. И. Арсеньеву, И. И. Кудрявому и М. А. Норову. В 15 дворах жило 36 мужчин и 31 женщина. Угодья сельца составляли 218 десятин пашни, 3 десятины лугов и 274 десятины леса. В Абрюткове стоял господский двор с плодовым садом. Владельцы быстро менялись: к 1782 г. ими были полковник Ф. Ф. Савостьянов и вдова майорша П. Л. Норова. После отмены крепостного права сельцо вошло в Бережковскую волость. У крестьян (29 мужчин, 29 женщин) в 1869 г. была 61 десятина земли и всего 5 лошадей. В 1885 г. в Абрюткове отмечен кабак и красильное заведение. 17 мужчин и 4 женщины уходили работать на фабрики. После революции - в составе Лаптевского сельсовета. Совместно с д. Акатово включен в колхоз им Тельмана. В последнее время продолжается сильная убыль населения.

Население

Численность населения
1859	1868	1885	1905	1926	2002	2006
44	↘39	↗56	↗69	↘48	↘6	↗7
2010
↘2

Источники

• Писцовые книги Московского государства. Ч. I. Отд. I. — СПб., 1872.
• Смирнов В. И. Мы — егорьевцы. М., 1999.

Отрывок, характеризующий Абрютково

– Так ты слушай. Я к исправнику поеду, а ты народу повести, и чтоб они это бросили, и чтоб подводы были.
– Слушаю, – отвечал Дрон.
Больше Яков Алпатыч не настаивал. Он долго управлял народом и знал, что главное средство для того, чтобы люди повиновались, состоит в том, чтобы не показывать им сомнения в том, что они могут не повиноваться. Добившись от Дрона покорного «слушаю с», Яков Алпатыч удовлетворился этим, хотя он не только сомневался, но почти был уверен в том, что подводы без помощи воинской команды не будут доставлены.
И действительно, к вечеру подводы не были собраны. На деревне у кабака была опять сходка, и на сходке положено было угнать лошадей в лес и не выдавать подвод. Ничего не говоря об этом княжне, Алпатыч велел сложить с пришедших из Лысых Гор свою собственную кладь и приготовить этих лошадей под кареты княжны, а сам поехал к начальству.

Х
После похорон отца княжна Марья заперлась в своей комнате и никого не впускала к себе. К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел спросить приказания об отъезде. (Это было еще до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтобы ее оставили в покое.
Окна комнаты, в которой лежала княжна Марья, были на запад. Она лежала на диване лицом к стене и, перебирая пальцами пуговицы на кожаной подушке, видела только эту подушку, и неясные мысли ее были сосредоточены на одном: она думала о невозвратимости смерти и о той своей душевной мерзости, которой она не знала до сих пор и которая выказалась во время болезни ее отца. Она хотела, но не смела молиться, не смела в том душевном состоянии, в котором она находилась, обращаться к богу. Она долго лежала в этом положении.
Солнце зашло на другую сторону дома и косыми вечерними лучами в открытые окна осветило комнату и часть сафьянной подушки, на которую смотрела княжна Марья. Ход мыслей ее вдруг приостановился. Она бессознательно приподнялась, оправила волоса, встала и подошла к окну, невольно вдыхая в себя прохладу ясного, но ветреного вечера.
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.