Академия драматического искусства (Загреб)

Академия драматического искусства (ADU)
Оригинальное название	хорв. Akademija dramske umjetnosti u Zagrebu
Международное название	Academy of Dramatic Art, University of Zagreb
Год основания	1896
декан	Энесам Миджич (Enes Midžić)
Расположение	Хорватия Хорватия: Загреб
Юридический адрес	Trg maršala Tita 5
Сайт	[www.adu.unizg.hr/ www.adu.unizg.hr] (хорв.)]

К:Учебные заведения, основанные в 1896 году

Загребская академия драматического искусства (хорв. Akademija dramske umjetnosti u Zagrebu; аббревиатура — ADU) — академия театрального искусства в столице Хорватии городе Загребе, главный вуз этой специализации в стране. Входит в структуру Загребского университета.

История вуза

Парламент Хорватии в 1861 году принял постановление «О театре Триединого Королевства Югославии» (O kazalištu jugoslavenskom trojedne kraljevine), вслед за чем театральному мастерству начали обучать специальные оплачиваемые учителя.

Первое актерское училище в Загребе (и Хорватии) открылось 35 лет спустя — в 1896 году по инициативе директора загребского театра доктора Степана Милетича (Stjepan Miletić). Среди многих проектов по реформированию национального театра в период директорства Милетича (1894—1898) было и создание хорватской драматической школы, которая работала в сотрудничестве с Музыкальным институтом. Таким образом, именно 1896 считается официальной датой создания нынешней Академии. Эта драматическая школа впоследствии неоднократно меняла своё название, прежде чем назваться «Академией драматического искусства».

День вуза ежегодно отмечается 3 мая — в память о событиях этого дня в 1995 году, когда во время Войны в Хорватии здание Академии пострадало от ракетного обстрела, в результате чего оно было значительно повреждено, 5 работников и студентов вуза получили ранения, а студентка и преподаватель-режиссёр Скрачич (Skračić) погибли.

Вуз протяжении своей истории (с 1896 года) вуз более 8 десятилетий оставался независимым учебным учреждением, пока в 1979 году не вошел в состав Университета Загреба.

Структура

По состоянию на 2010 в структуре Загребской академии драматического искусства 7 отделений:

• драматургии;
• кино- и телережиссуры;
• театральной режиссуры;
• монтажа;
• продюсирование;
• кинематографии;
• актерского искусства.

Ректоры и деканы

В период 1950-79 годов глава Академии назывался «ректором» (Rektor), поскольку сам вуз был независимым учебным учреждением, с 1979 года — называется «деканом» (Dekan).

• 1950—1954 — Josip Škavić
• 1954—1962 — Branko Gavella
• 1962—1970 — Kosta Spaić
• 1970—1972 — Bratoljub Klaić
• 1972—1976 — Izet Hajdarhodžić
• 1976—1980 — Vladan Švacov
• 1980—1982 — Nikola Batušić
• 1982—1984 — Tomislav Radić
• 1984—1986 — Joško Juvančić
• 1986—1988 — Nikola Batušić

• 1988—1992 — Enes Midžić
• 1992 — Vlatko Pavletić
• 1992—1996 — Enes Midžić
• 1996—2000 — Maja Rodica Virag
• 2000—2004 — Vjeran Zuppa
• 2004—2008 — Branko Ivanda
• 2008—2012 — Enes Midžić

Источники и ссылки

• [www.adu.unizg.hr/ Веб-страница Академии]  (хорв.)

Отрывок, характеризующий Академия драматического искусства (Загреб)

– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.