Акрамиты
Акрами́ты (акрамисты, акромиты, акромисты) (узб. Akromiylar, Акромийлар) — последователи Акрама Юлдашева. Акрамиты стали широко известны после восстания в узбекистанском городе Андижан в мае 2005 года.
Содержание
Этимология названия
На официальном уровне последователей Акрама Юлдашева именуют акрамитами (акрамистами)[1]. По словам самих акрамитов, этот термин придуман властями, чтобы обвинить последователей течения в создании нового «мазхаба», тогда как они являются приверженцами ханафитского мазхаба и называют себя биродар («братья», узб. Birodar от перс. برادر — брат)[2].
История возникновения организации
В 1992 году учитель математики из Андижана 28-летний Акрам Юлдашев, бывший членом подпольной организации «Хизб ут-Тахрир», вышел из этой организации и написал трактат философского характера «Путь к вере» (узб. Imonga yoʻl). В своем произведении он в основном рассуждал о нравственном совершенствовании мусульманина. Круг единомышленников, сформировавшийся вокруг Акрама Юлдашева, впоследствии стали называть акрамитами[2].
В своих проповедях Юлдашев попытался доказать, что ислам может гарантировать достойные условия жизни для всех мусульман. Предприниматели, ставшие последователями Акрама Юлдашева, стали создавать на своих предприятиях широкую сеть социальных гарантий для рабочих — оплачивать лечение в случае заболевания работника, установили зарплату не ниже прожиточного минимума и т. п. Популярность у населения идей акрамитов вызвало у властей беспокойство[2].
Акрам Юлдашев был первоначально арестован в 1998 году, но 6 января 1999 года он был амнистирован и освобождён. После событий 16 февраля 1999 года в Ташкенте 17 февраля 1999 года Акрам Юлдашев был снова задержан и лишен свободы сроком на 17 лет по обвинению в участии в терактах[3].
Первоначально сторонники арестованных акрамитов организовывали мирные демонстрации, с требованием отпустить задержанных, но впоследствии, поняв бесперспективность таких действий, стали готовить вооружённое выступление. По мнению как официальных властей Узбекистана, так и независимых наблюдателей выступление акрамитов было тщательно организовано. Первоначальные мирные митинги быстро переросли в организованные вооружённые выступления. Восставшие разгромили воинскую часть, захватив там оружие, а потом взяли штурмом городскую тюрьму Андижана, убив охранников, и освободили своих сторонников. Центральные власти Узбекистана восстание жестоко подавили[2].
По мнению бывшего муфтия Узбекистана Мухаммада Садыка Мухаммада Юсуфа: «До андижанской трагедии акрамисты действительно не вмешивались в политику. Другое дело, что их учение — ересь. Так, например, они считают необязательным для мусульманина молиться пять раз в день и соблюдать пост в месяц Рамадан»[2].
Религиозное учение
По словам узбекского бизнесмена Хатама Хаджиматова, который был в тесных контактах с последователями Акрама Юлдашева, идеология акрамитов была «чем-то средним между исламом и коммунизмом». Идеология акрамитов исключала насилие, а изменение общества они планировали осуществлять постепенно, вербуя новых последователей и преображая их личности. Акрамиты не производили впечатление глубоко верующих людей: халатно относились к совершению пятикратного намаза, не держали обязательный пост в месяц Рамадан, не совершали хадж и не отпускали бороды. Эти предписания считались необязательными[4].
- Путь к вере (узб. Imonga yoʻl, Имонга йўл) — основной трактат Акрама Юлдашева, который, по мнению экспертов[каких?], очень напоминает существовавший в СССР школьный курс по «Обществоведению», в который вкраплены немногочисленные цитаты из Корана. И это не удивительно, ведь Юлдашев получил образование в Андижанском институте хлопководства, где интересовался обществоведением, историей и литературой, а затем преподавал в школе математику, физику и замещал учителя по обществоведению. Тезисы Юлдашева иногда подкрепляются аятами Корана, а если таковых не находится — автор обходится без них[5].
- Комментарий к суре «ас-Сафф» — написан Юлдашевым в узбекистанской тюрьме в марте 2005 года, незадолго до андижанских событий. Содержит «неприкрытые призывы к джихаду»[5].
Напишите отзыв о статье "Акрамиты"
Примечания
- ↑ [mfd.ru/news/view/?id=156381 И.Каримов: Организаторами беспорядков в Андижане являются "акрамиты" - ветвь исламистской организации "Хизб-ут-Тахрир"], MFD.ru. Проверено 2 октября 2014.
- ↑ 1 2 3 4 5 Игорь Ротарь [www.fergananews.com/articles/4940 Возможен ли реванш исламистов или Радикальные исламские организации в Центральной Азии растут, как грибы]. — Фергана-Ньюс, 26.02.2007.
- ↑ [ru.hrsu.org/archives/1846 Выступление Бахтиера Мухтарова]. — Общество прав человека Узбекистана.
- ↑ Санобар Шерматова [www.fergananews.com/articles/4980 Они называли себя «Биродар». Акрамисты глазами попутчика]. — Фергана-Ньюс, 14.03.2007.
- ↑ 1 2 А. Игнатенко [www.portal-credo.ru/site/?act=lib&id=2263 Ислам в XXI веке: главные направления исследований]. — Портал Credo.ru.
Отрывок, характеризующий Акрамиты
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
