Акфред I (граф Каркассона)

Акфред I фр. Acfred Ier
граф Каркассона и Разеса
около 879 — 906
Предшественник:	Олиба II
Преемник:	Бенсио
Смерть:	906(0906)
Род:	Беллониды
Отец:	Олиба I
Супруга:	Аделинда
Дети:	сыновья: Гильом II, Акфред и Бернар III

Акфред I (фр. Acfred I^er; ок. 830/840 — 906, до 19 февраля) — граф Каркассона и Разеса (около 879—906), представитель династии Беллонидов.

Биография

Ранние годы

Вероятнее всего, Акфред I был вторым сыном правителя Каркассона Олибы I, скончавшегося в 837 году. Однако, поскольку в раннесредневековых исторических источниках имя отца Акфреда не называется, выдвигаются предположения, согласно которым он мог быть внуком или племянником Олибы.

Возможно, около 865 года Акфред I и его старший брат Олиба II получили в совместное управление графство Разес, ставшее приданым супруги Акфреда Аделинды, дочери графа Бернара Плантвелю. Не позднее 870 года Олиба II был наделён королём Западно-Франкского государства Карлом II Лысым ещё и Каркассонским графством, что позволило братьям вновь соединить в своих руках все владения Олибы I, которых их семья лишилась после его смерти. Предполагается, что Акфред управлял Разесом от имени Олибы II, в то время как основной деятельностью его старшего брата было правление Каркассоном.

Первое упоминание имени Акфреда в современных ему исторических источниках относится к 23 сентября 873 года, когда он вместе с графами Олибой, Вифредом Волосатым и Миро Старым участвовал в освящении церкви в селении Формигера, построенной ими в память своих общих предков. Около 879 года Олиба II умер. Вероятно, его сыновья, Бенсио и Акфред, были ещё несовершеннолетними, поэтому управление обоими графствами перешло к их дяде.

Граф Каркассона и Разеса

Главный источник сведений о правлении Акфреда I — немногочисленные юридические акты конца IX — начала X века, дошедшие до нашего времени. Эти документы сообщают, что в 883 и 884 годах Акфред председательствовал на двух судебных заседаниях, в первом из которых участвовали также епископ Каркассона Вийеран и виконт Сикфред. Также известно о нескольких дарениях, сделанных графом Каркассона находившимся в его владениях монастырям, из которых наиболее щедро были одарены аббатства Сен-Жан-Баптист в Монтольё и Сент-Мари-де-Лаграс.

Документы свидетельствуют о возможном существовании разногласий между новым монархом Западно-Франкского государства Эдом и Акфредом I: в королевских хартиях, данных каркассонским аббатствам в 888 и 890 годах, о существовании здесь графской власти вообще не упоминается, а в дарственном акте 889 года монастырю Сен-Поликарп правителем Разеса назван некий Сунийе, которого идентифицируют с одноимённым графом Ампурьяса. Несмотря на это, подобно своему предшественнику, Акфред I всё правление Эда продолжал оставаться его верным вассалом. Формальным актом признания им законности перехода власти от Каролингов к Робертинам была чеканка монет, содержавших королевскую монограмму Эда. Изготовленные около 890 года, они стали первыми монетами, отчеканенными в Каркассоне, начиная с времён присоединения города к Франкскому государству в VIII веке. Так же и документы, данные в это время в Каркассонском графстве, датированы годами правления короля Эда. О взаимоотношениях Акфреда I с королём Карлом III Простоватым, вступившим на престол в 898 году, ничего не известно из-за отсутствия сведений в дошедших до нашего времени исторических источниках.

Во время своего правления Акфред I поддерживал дружеские связи с правителями графств будущей Каталонии и покровительствовал здешней епархии Эльны. В то же время, известно о его напряжённых отношениях с правителем Тулузы Эдом, претендовавшим на сюзеренитет над владениями Акфреда. Возможно, Эду удалось вынудить графа Каркассона признать свою зависимость от Тулузы, но его попытки поставить под свой личный контроль богатые каркассонские аббатства окончились безрезультатно.

Предполагается, что Акфред I скончался в 906 году, так как 19 февраля этого года датирован документ об исполнении вдовой скончавшегося графа условий его завещания. Новым правителем Каркассона стал старший племянник умершего графа, Бенсио.

Семья

Жена: Аделинда (умерла не ранее 927), дочь графа Бернара Плантвелю и Ирменгарды Овернской. Детьми от этого брака были:

• Гильом II Молодой (умер 26 декабря 926) — герцог Аквитании (918—926)
• Акфред (умер в 927) — герцог Аквитании (926—927)
• Бернар III (умер в 932) — граф Оверни в 927

Литература

• Débax H., Pontiès F. [hal.archives-ouvertes.fr/docs/00/49/88/42/PDF/Debax_Roger_Hilaire.pdf Saint Hilaire, saint Saturnin et Roger. Un réseau guilhelmide dans le comté de Carcassonne au X^e siècle].  (фр.)
• Débax H. [halshs.archives-ouvertes.fr/docs/00/49/82/11/PDF/Debax_Comtes_Carcassonne.pdf Les comtés de Carcassonne et de Razès et leurs marges (IX^e—XII^e siècles)].  (фр.)
• [www.archive.org/stream/histoiregnra02viccuoft#page/n805/mode/2up Histoire Générale de Languedoc]. — Toulouse: Édouard Privat, Libraire-Éditeur, 1875. — Т. II. — 908 p.
• Lewis A. R. [libro.uca.edu/lewis/sfc7.htm The Development of Soutern French and Catalan Society, 750—1050. Chapter 7].  (англ.)
• [books.google.ru/books?id=oFzNAAAAMAAJ&pg=PA139 Mémoires de la Société des arts et des sciences de Carcassonne]. — Carcassonne: L. Pomiés, Imprimeur de Las Société, 1856. — Т. II. — P. 139—141.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/TOULOUSE%20NOBILITY.htm#AcfredoICarcassonnedied906 Toulouse nobility] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 октября 2014. [www.webcitation.org/66gox4SPR Архивировано из первоисточника 5 апреля 2012].
• [fmg.ac/Projects/MedLands/AQUITAINE.htm#AdelindaMAcfredoICarcassonne Aquitaine dukes] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 октября 2014. [www.webcitation.org/65oTLAyv6 Архивировано из первоисточника 29 февраля 2012].
• [www.grec.cat/cgibin/hecangcl2.pgm?&USUARI=&SESSIO=&NDCHEC=0000561&PGMORI=E Acfred I] (англ.). Enciclopèdia Catalana. Проверено 11 октября 2014. [www.webcitation.org/6AOwgfaDu Архивировано из первоисточника 3 сентября 2012].

Отрывок, характеризующий Акфред I (граф Каркассона)

Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!