Альвардт, Герман

Герман Альвардт

Герман Альвардт (нем. Hermann Ahlwardt; 21 декабря 1846, Крин — 16 апреля 1914, Лейпциг) — германский педагог и политический деятель.

Биография

По окончании образования Альвардт работал учителем в народной школе в Нойруппине, затем в Берлине. В конце 1880-х годов выступил в брошюрах и в речах на народных митингах с проповедью самого крайнего антисемитизма. Вследствие нападок на городское управление Берлина, продавшееся, будто бы, евреям, он был удален от должности.

В 1892 году выпустил брошюру Judenflinten (Берлин, 1892), в которой доказывал, что оружейная фабрика еврея Леве поставила в армию негодные ружья, которые были приняты правительством вследствие подкупа. Привлеченный на суд по обвинению в клевете, Альвардт ни документов, ни свидетелей, ни даже сколько-нибудь обоснованных подозрений указать не мог и был приговорен к пяти месяцам тюрьмы.

Сильное развитие антисемитизма в это время создало Герману Альвардту значительную популярность, и он в декабре 1892 года был выбран на дополнительных выборах в рейхстаг. Однако, даже родственная ему антисемитическая партия реформы не пожелала принять в свою среду заведомого клеветника, который и в рейхстаге продолжал свою клеветническую кампанию, обвиняя министра финансов Миккеля (не еврея) в продажности.

Герман Альвардт остался в парламенте «диким» и вел свою политику в качестве союзника, но не члена антисемитической партии. Все речи и многочисленные брошюры его отличаются, при полном отсутствии знания, грубостью нападок; тем не менее в течение некоторого времени Альвардт пользовался популярностью среди мещанства и мелкой буржуазии.

В 1893 и 1898 гг. он вновь был переизбран в рейхстаг. В начале XX века он перестал появляться в нем и вскоре совершенно сошел с политической сцены.

Библиография

• «Der Verzweiflungskampf der arischen Völker mit dem Judenthum» (Б., 1890);
• «Der Eid eines Juden» (1891); «Judische Taktik» (1891).

Литература

• «Judenflinten-Prozess» (анонимно, Б., 1892);
• «A. vor Gericht» (то же, Б., 1892);
• В. Водовозов, «Антисемитизм в Германии» («Русское богатство», 1898, № 2).

Источники

• В. В. Водовозов. Альвардт, Герман // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Альвардт, Герман

Николай тотчас же узнал княжну Марью не столько по профилю ее, который виднелся из под шляпы, сколько по тому чувству осторожности, страха и жалости, которое тотчас же охватило его. Княжна Марья, очевидно погруженная в свои мысли, делала последние кресты перед выходом из церкви.
Николай с удивлением смотрел на ее лицо. Это было то же лицо, которое он видел прежде, то же было в нем общее выражение тонкой, внутренней, духовной работы; но теперь оно было совершенно иначе освещено. Трогательное выражение печали, мольбы и надежды было на нем. Как и прежде бывало с Николаем в ее присутствии, он, не дожидаясь совета губернаторши подойти к ней, не спрашивая себя, хорошо ли, прилично ли или нет будет его обращение к ней здесь, в церкви, подошел к ней и сказал, что он слышал о ее горе и всей душой соболезнует ему. Едва только она услыхала его голос, как вдруг яркий свет загорелся в ее лице, освещая в одно и то же время и печаль ее, и радость.
– Я одно хотел вам сказать, княжна, – сказал Ростов, – это то, что ежели бы князь Андрей Николаевич не был бы жив, то, как полковой командир, в газетах это сейчас было бы объявлено.
Княжна смотрела на него, не понимая его слов, но радуясь выражению сочувствующего страдания, которое было в его лице.
– И я столько примеров знаю, что рана осколком (в газетах сказано гранатой) бывает или смертельна сейчас же, или, напротив, очень легкая, – говорил Николай. – Надо надеяться на лучшее, и я уверен…
Княжна Марья перебила его.
– О, это было бы так ужа… – начала она и, не договорив от волнения, грациозным движением (как и все, что она делала при нем) наклонив голову и благодарно взглянув на него, пошла за теткой.
Вечером этого дня Николай никуда не поехал в гости и остался дома, с тем чтобы покончить некоторые счеты с продавцами лошадей. Когда он покончил дела, было уже поздно, чтобы ехать куда нибудь, но было еще рано, чтобы ложиться спать, и Николай долго один ходил взад и вперед по комнате, обдумывая свою жизнь, что с ним редко случалось.
Княжна Марья произвела на него приятное впечатление под Смоленском. То, что он встретил ее тогда в таких особенных условиях, и то, что именно на нее одно время его мать указывала ему как на богатую партию, сделали то, что он обратил на нее особенное внимание. В Воронеже, во время его посещения, впечатление это было не только приятное, но сильное. Николай был поражен той особенной, нравственной красотой, которую он в этот раз заметил в ней. Однако он собирался уезжать, и ему в голову не приходило пожалеть о том, что уезжая из Воронежа, он лишается случая видеть княжну. Но нынешняя встреча с княжной Марьей в церкви (Николай чувствовал это) засела ему глубже в сердце, чем он это предвидел, и глубже, чем он желал для своего спокойствия. Это бледное, тонкое, печальное лицо, этот лучистый взгляд, эти тихие, грациозные движения и главное – эта глубокая и нежная печаль, выражавшаяся во всех чертах ее, тревожили его и требовали его участия. В мужчинах Ростов терпеть не мог видеть выражение высшей, духовной жизни (оттого он не любил князя Андрея), он презрительно называл это философией, мечтательностью; но в княжне Марье, именно в этой печали, выказывавшей всю глубину этого чуждого для Николая духовного мира, он чувствовал неотразимую привлекательность.