Анна Мекленбург-Гюстровская
Поделись знанием:
– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
Эта статья — о принцессе Мекленбург-Гюстровской, герцогине Курляндской. О герцогине Мекленбург-Шверинской см. Анна Мекленбургская.
Анна Мекленбург-Гюстровская (нем. Anna von Mecklenburg-Güstrow[2]; 14 октября 1533, Висмар — 14 июля 1602, Шверин) — жена Готхарда фон Кетлера[3], герцога Курляндии, мать правителей Курляндии, герцогов Фридриха и Вильгельма Кетлеров.[4]
Родителями Анны были герцог Мекленбурга Альбрехт VII Красивый (1488—1547) и маркграфиня Анна Бранденбургская (1507—1567). В 33 года 12 марта 1566 года вышла замуж в Кенигсберге за герцога Курляндии Готхарда Кетлера.[3]
Умерла 14 июля 1602 в Шверине, а похоронена была в Митаве. Родители Анны нисколько не благоприятствовали её браку с Готхардом Кетлером, зато браку способствовали польский король и прусский герцог. Анна стала первой в истории Ливонии женщиной, происхождение и судьба которой достоверно известны.
Напишите отзыв о статье "Анна Мекленбург-Гюстровская"
Примечания
- ↑ [www.vesture.eu/index.php/Att%C4%93ls:Gothard_and_Anna.jpg Gothards Ketlers (Gotthard von Kettler, 1517.-1587.) — pēdējais Livonijas ordeņa mestrs un pirmais Kurzemes un Zemgales hercogistes hercogs, Ketleru dinastijas aizsācējs un viņa sieva hercogiene Anna no Meklenburgas (Prinzessin Anna von Mecklenburg-Güstrow, 1533.-1602.). XVII gs. kopija no XVI gs. otrās puses gleznas. Rundāles pils muzejs.] (латыш.)
- ↑ [dspace.utlib.ee/dspace/handle/10062/1828 Портрет Анны Мекленбург-Гюстровской]
- ↑ 1 2 [www.emecklenburg.de/Niklot/i0398.htm Anna von Mecklenburg-Güstrow]
- ↑ [wc.rootsweb.ancestry.com/cgi-bin/igm.cgi?op=GET&db=mila46&id=I02024 Princess Anna of Mecklenburg-Güstrow]
Отрывок, характеризующий Анна Мекленбург-Гюстровская
– Что вам стоит сказать слово государю, и он прямо будет переведен в гвардию, – просила она.– Поверьте, что я сделаю всё, что могу, княгиня, – отвечал князь Василий, – но мне трудно просить государя; я бы советовал вам обратиться к Румянцеву, через князя Голицына: это было бы умнее.
Пожилая дама носила имя княгини Друбецкой, одной из лучших фамилий России, но она была бедна, давно вышла из света и утратила прежние связи. Она приехала теперь, чтобы выхлопотать определение в гвардию своему единственному сыну. Только затем, чтоб увидеть князя Василия, она назвалась и приехала на вечер к Анне Павловне, только затем она слушала историю виконта. Она испугалась слов князя Василия; когда то красивое лицо ее выразило озлобление, но это продолжалось только минуту. Она опять улыбнулась и крепче схватила за руку князя Василия.
– Послушайте, князь, – сказала она, – я никогда не просила вас, никогда не буду просить, никогда не напоминала вам о дружбе моего отца к вам. Но теперь, я Богом заклинаю вас, сделайте это для моего сына, и я буду считать вас благодетелем, – торопливо прибавила она. – Нет, вы не сердитесь, а вы обещайте мне. Я просила Голицына, он отказал. Soyez le bon enfant que vous аvez ete, [Будьте добрым малым, как вы были,] – говорила она, стараясь улыбаться, тогда как в ее глазах были слезы.
– Папа, мы опоздаем, – сказала, повернув свою красивую голову на античных плечах, княжна Элен, ожидавшая у двери.
Но влияние в свете есть капитал, который надо беречь, чтоб он не исчез. Князь Василий знал это, и, раз сообразив, что ежели бы он стал просить за всех, кто его просит, то вскоре ему нельзя было бы просить за себя, он редко употреблял свое влияние. В деле княгини Друбецкой он почувствовал, однако, после ее нового призыва, что то вроде укора совести. Она напомнила ему правду: первыми шагами своими в службе он был обязан ее отцу. Кроме того, он видел по ее приемам, что она – одна из тех женщин, особенно матерей, которые, однажды взяв себе что нибудь в голову, не отстанут до тех пор, пока не исполнят их желания, а в противном случае готовы на ежедневные, ежеминутные приставания и даже на сцены. Это последнее соображение поколебало его.
