Арапов, Николай Устинович
| Николай Устинович Арапов | |
 | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Принадлежность | |
| Звание | |
Никола́й Усти́нович Ара́пов (1825—1884) — московский обер-полицмейстер (1866—1876), генерал-лейтенант (1876).
Биография
Происходил из старинного русского дворянского рода Араповых. Родился в 1825 году в семье Тамбовского губернского предводителя дворянства Арапова Устина Ивановича. Получив домашнее образование, он поступил на службу юнкером в один из драгунских полков, где в 1844 году произведён в офицеры. В 1860 году в чине полковника пожалован званием флигель-адъютанта. В 1865 году, с производством в генерал-майоры, зачислен в свиту Его Величества. Назначенный в следующем году московским полицмейстером, Арапов оставался в этой должности до 1876 года, когда, с производством в чин генерал-лейтенанта, был зачислен, по состоянию здоровью, в запасные войска. Скончался 1 апреля 1884 года во Флоренции.
Семья
- Жена: Вера Александровна Казакова (1842–1890).
- Дочь: Анастасия Николаевна Маннергейм (1872—1936) — единственная жена финского военного и государственного деятеля Карла Маннергейма.
Напишите отзыв о статье "Арапов, Николай Устинович"
Ссылки
- Валерий Федорченко. [books.google.ru/books?ei=LOzvUpe2C8KQ4ASHjYH4BA&hl=ru&id=RYwdAQAAMAAJ&dq=Арапов,+Николай+Устинович&focus=searchwithinvolume&q=%22АРАПОВ+Николай+Устинович%22 Свита российских императоров. Кн. 1: А-Л]. — Издательские проекты, 2005. — С. 57.
Отрывок, характеризующий Арапов, Николай Устинович
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
