Аринцы

Аринцы (хак. аара) — сеок хакасов в составе этнической группы качинцев.

Родовая территория — вблизи почитаемой горы Кум-Тигей севернее г. Красноярска. В XVII веке аринцы составляли с качинцами подгородную ясачную землицу под общим названием красноярских татар. Подгородные аринцы были скотоводами и земледельцами. По своему внешнему виду, хозяйству и быту, социальной организации они не отличались от других кочующих племен. В XVIII веке часть аринцев перекочевала на юг и составила отдельный сеок в составе Татышева административного рода.

Этноним

Слово «аринцы» происходит, по замечанию Г. Ф. Миллера, от тюркского слова «ара» — оса. В хакасском фольклоре отмечается, что в древности они были сильными и могучими, подобно тому, как рой ос преследует стадо, жалит и гонит, они также гнали, кололи и убивали многие народы. По хакасской мифологии, аринцы в древности были многочисленны и высокомерно относились к окружающим народам. На их прародине, около горы Кум-Тигей, обитало несметное количество змей. Аринцы, не пропуская ни одной, рубили их саблями. Змеиный царь (хак. — Чылан-хан) объявил аринцам войну, в ходе которой аринцы были практически истреблены. Подобный мифический сюжет о борьбе скифов со змеями и их гибели зафиксирован в истории Геродота.

Литература

• Энциклопедия Республики Хакасия  : [в 2 т.] / Правительство Респ. Хакасия ; [науч.-ред. совет.: В. А. Кузьмин (пред.) и др.]. - Абакан : Поликор, 2007. Т. 1 : [А - Н]. - 2007. - 430, [2] с. : ил., портр. - Библиогр. в конце слов. ст. - С. 36.

Отрывок, характеризующий Аринцы

Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.