Арнефрит
| Арнефрит лат. Arnefrit | ||
| ||
|---|---|---|
| первая половина 660-х | ||
| Предшественник: | Луп | |
| Преемник: | Вехтари | |
| Смерть: | 660-е годы | |
| Отец: | Луп | |
Арнефрит (Арнефрид, Амефрит; лат. Arnefrit; погиб в 660-х годах) — герцог Фриуля в первой половине 660-х годов.
Содержание
Биография
Единственным нарративным источником, повествующем о герцоге Арнефрите, является «История лангобардов» Павла Диакона[1][2].
Арнефрит был сыном правителя Фриульского герцогства Лупа. Его отец попытался захватить власть над Королевством лангобардов, когда король Гримоальд в 663 году воевал с византийцами вблизи Беневенто. Однако попытка Лупа узурпировать престол оказалась безуспешной, и вскоре он погиб в сражении с аварами, союзниками лангобардского короля[1][3]. Несмотря на то, что авары пришли во Фриуль по приглашению Гримоальда, они сильно разорили герцогство, и королю стоило большого труда убедить их возвратиться к себе на родину[2][4][5].
После гибели отца Арнефрит попытался унаследовать его владения, но при приближении к Чивидале-дель-Фриули войска короля Гримоальда бежал в «Карнунт», идентифицируемый с землями карантанских славян[6]. Так как те были врагам как аваров, так и лангобардов, Арнефрит смог заручиться поддержкой их вождей. Надеясь возвратить себе власть над Фриульским герцогством, он выступил со славянским войском в Италию. Однако около крепости Нимис Арнефрит был убит фриульцами из числа сторонников Гримоальда[1][2][4][5].
На основании текста «Истории лангобардов» Павла Диакона невозможно точно датировать упоминавшиеся в ней события, связанные с Арнефритом. По мнению одних современных исследователей, герцог Луп пал в сражении с аварами в 663 году, а вскоре (вероятно, в этом же году) погиб и Арнефрит[1][7]. Согласно другому предположению, гибель Лупа датируется 664 годом, после чего Арнефрит несколько лет провёл в землях славян и был убит фриульцами только в 666 году[6].
По повелению короля Гримоальда новым герцогом Фриуля был поставлен Вехтари, который, возможно, и возглавлял фриульцев, нанёсших поражение Арнефриту и его союзникам славянам[4]. По одному мнению, это назначение было сделано сразу же после бегства Арнефрита к славянам[8], по другому, уже после гибели Арнефрита[6]. Сестру Арнефрита, Теудераду, король Гримоальд выдал замуж за своего сына Ромуальда I[1][2][9]. Возможно, этот брак был призван обеспечить лояльность фриульской знати новому герцогу[5].
Напишите отзыв о статье "Арнефрит"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Arnefrit 1 // Prosopography of the Byzantine Empire. Vol. I: 641—867 (CD-ROM) / Martindale J. R. (ed.). — London: Ashgate Publishing, 2001.
- ↑ 1 2 3 4 Павел Диакон. История лангобардов (книга V, главы 19—23).
- ↑ Lupus 1 // Prosopography of the Byzantine Empire. Vol. I: 641—867 (CD-ROM) / Martindale J. R. (ed.). — London: Ashgate Publishing, 2001.
- ↑ 1 2 3 Алексеев С. В. Славянская Европа VII—VIII вв.. — М.: Вече, 2007. — С. 156—158. — ISBN 978-5-9533-2041-2.
- ↑ 1 2 3 Berto L. A. [www.treccani.it/enciclopedia/lupo_res-0fb67f89-326f-11dd-afd6-0016357eee51_(Dizionario-Biografico) Lupo] // Dizionario Biografico degli Italiani. — 2006. — Vol. 66.
- ↑ 1 2 3 Свод древнейших письменных известий о славянах, 1995, с. 498—499.
- ↑ Бородин О. Р. [vremennik.biz/sites/all/files/44_04_%D0%91%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%B8%D0%BD%20%D0%9E.%D0%A0._%D0%A1%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D1%8F%D0%BD%D0%B5%20%D0%B2%20%D0%98%D1%82%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B8%20%D0%B8%20%D0%B2%20%D0%98%D1%81%D1%82%D1%80%D0%B8%D0%B8%20%D0%B2%20VI%E2%80%94VIII%20%D0%B2%D0%B2..pdf Славяне в Италии и Истрии в VI—VIII вв.] // Византийский временник. Том 44. — М.: Наука, 1983. — С. 53—54.
- ↑ Wechtari 1 // Prosopography of the Byzantine Empire. Vol. I: 641—867 (CD-ROM) / Martindale J. R. (ed.). — London: Ashgate Publishing, 2001.
- ↑ Theuderada 1 // Prosopography of the Byzantine Empire. Vol. I: 641—867 (CD-ROM) / Martindale J. R. (ed.). — London: Ashgate Publishing, 2001.
Литература
- Павел Диакон. История лангобардов / Циркин Ю. Б. — СПб.: Азбука-классика, 2008. — 320 с. — ISBN 978-5-91181-861-6.
- Свод древнейших письменных известий о славянах. Том II (VII—IX вв.) / Литаврин Г. Г. — М.: Восточная литература, 1995. — 590 с. — ISBN 5-02-017809-8.
Ссылки
- [fmg.ac/Projects/MedLands/NORTHERN%20ITALY%20900-1100.htm#GisulfFriulia Northern Italy (1)] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 11 января 2015.
Отрывок, характеризующий Арнефрит
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
