Ахметов, Канат Мугинович

Канат Мугинович Ахметов
Дата рождения	26 сентября 1957(1957-09-26) (66 лет)
Место рождения	Караганда
Страна	СССР СССР → Казахстан Казахстан
Профессии	исполнитель дирижёр педагог композитор
Инструменты	тромбон

Кана́т Муги́нович Ахме́тов (род. 26 сентября 1957, Караганда) — казахский тромбонист, дирижёр, композитор и музыкальный педагог. Заслуженный деятель искусств Казахстана.

Биография

Родился в многодетной семье рабочих. Окончил Московскую консерваторию по классу тромбона и оперно-симфонического дирижирования. В конце 1970-х годов играл в составе нескольких московских оркестров.

С 1982 года преподаёт в Алма-Атинской консерватории имени Курмангазы. В 1990 году силами студентов консерватории организовал государственный духовой оркестр Республики Казахстан и стал его главным дирижёром. Вскоре этот оркестр получил международное признание и получил призы на фестивалях в Гавре и Бирмингеме.

С 1996 года Ахметов также исполняет обязанности старшего военного дирижёра — художественного руководителя Центрального военного оркестра Министерства обороны Казахстана. Имеет воинское звание подполковника. С 2008 года Канат Ахметов — главный дирижёр симфонического оркестра Государственной филармонии Астаны. Несмотря на активную дирижёрскую деятельность, не оставляет он и инструментальное исполнительство. Некоторые произведения он исполняет на тромбоне, одновремнно дирижируя оркестром.

Ахметов — автор нескольких сочинений для духового оркестра и для тромбона, а также ряда газетных и журнальных статей. В 2002 году он получил звание профессора искусствоведения. В 2007 награждён орденом Петра Великого.

Канат Ахметов — вдовец, имеет троих детей. Исповедует ислам. Помимо казахского, Ахметов владеет русским, английским и немецким языками. Любит русскую и казахскую литературу.

Ссылки

• [idwhoiswho.kz/node/1815]
• [www.kazakh.ru/news/articles/?a=1674]
• [barnaul-orkestr.hdd1.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=62:2011-02-07-13-26-26&catid=1:-l-r&Itemid=4]

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Ахметов, Канат Мугинович

– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.