Баба Сали

Исраэль абу-Хацира
духовный лидер еврейства в Марокко
Дата рождения:	1889(1889)
Место рождения:	Тафилальт, Марокко
Дата смерти:	1984(1984)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Рабби Исраэ́ль абу-Хаци́ра (также был известен как Ба́ба-Са́ли, что означает «молящийся отец», или «святой молящийся»; 1889—1984) — раввин города Тафилальт в Марокко, духовный лидер евреев Марокко в Марокко и в Израиле, каббалист, широко известен также как чудотворец.

Биография

Родился в г. Рисани в округе Тафилальт в Марокко у рава Масуда Абухацира в известной семье раввинов и каббалистов. С раннего детства проявил выдающиеся способности в учёбе и работе над собой. С 13 лет начал в течение целой недели воздерживаться от пищи днем и ел только вечером и по шабатам, также принял на себя обет не есть мяса. По семейной традиции духовная святость достигается также посредством ограничения взгляда на посторонних женщин, что р. Исраэль тоже принял на себя с детства. В 16 лет женился на Фрэхе Амсалем, которая стала его верным помощником в его учёбе и общественной деятельности. В 30 лет был избран раввином всего округа Тфилалат и его слава начала распространяться по всему Марокко. В 1950 году снова приехал в Эрец-Исраэль и прожил в Иерусалиме почти три года. Затем он снова вернулся в Марокко, чтобы укрепить дух местного еврейства. Время от времени он посещал Францию, где помогал и оказывал духовную поддержку местным марокканским еврейским общинам. В 1963 г. он переехал жить в Израиль окончательно. Несколько лет рабби Исраэль прожил в Явне, затем – в Ашкелоне, а в 1970 г. перебрался в Нетивот. В Нетивоте Баба-Сали получил широкую огласку, как великий каббалист и чудотворец, к нему на прием зачастили многие израильтяне, в том числе уважаемые раввины и политики.

О его чудесах ходят сотни историй. Рассказывают как он предупреждал людей во сне не подниматься на привычный автобусный рейс, и на следующий день этот автобус взрывался. Другие рассказывают как Баба-Сали излечил инвалида войны, с парализованными ногами, после того как он обещал соблюдать шабат и надевать тфилин. Про Баба Сали рассказывают ещё, что живя во Франции он начал молится утреннюю молитву сидя в машине на центральной дороге Парижа, в утренние часы-пик, когда он дошёл до молитвы Шмоне Эсре, произносимой стоя он вышел из машины посередине загруженной дороги и все машины вдруг остановились. Так продолжалось до того момента как он закончил свою молитву. После смерти второй жены женился в третий раз на 15-летней девушке. По рассказам очевидцев, до этого раввин приходил к ней во сне и требовал её руку.

В 1984 раввин скончался. От первого брака у него родился сын Меир (Баба Меир), сыновья которого р. Элъазар и р. Давид продолжают традиции своего деда. От второго брака родился сын Барух (Баба Барух), создавший учебную сеть имени своего отца в Нетивоте и пользующийся там большой популярностью.

Баба Сали и традиции марокканских евреев

Среди евреев, выходцев из Марокко, и не только из Марокко, проживающих в Израиле, широко распространено почитание гробниц великих законоучителей — каббалистов. Выходцы из Марокко продолжают почитать представителей некоторых старинных семейств, пользовавшихся огромным авторитетом в Марокко, и в особенности это касается семейства Абу-Хацира. Яаков Абу-Хацира (1807—1880), представитель известной с XVI века семьи каббалистов, был основателем своеобразного религиозного движения марокканских евреев. Он скончался в Египте на пути в Палестину, куда совершал паломничество, и его могила стала местом почитания. Его внуком и был Баба Сали. Баба Сали не только при жизни считался чудотворцем, но даже и его могила сразу стала местом паломничества десятков тысяч людей. Они приносят сюда бутылки с водой, молятся, делают пожертвования, общаются друг с другом, вспоминают своих живших в Марокко бабушек и дедушек, и верят, что дух великого раввина благословил воду в бутылке. И что эта вода станет целебной и исцелит их от болезней, поможет удачно выйти замуж дочери или устроиться на работу сыну. Кроме того, посещение могилы Бабы Сали для многих выходцев из Марокко являются символом почтения к богатейшей, но уходящей в прошлое культуре марокканских евреев.

Время деятельности Баба Сали в истории иудаизма
пары таннаи амораи савораи гаоны ришоним ахароним

Ссылки

• [www.eleven.co.il/article/10022 Абу-Хацира, семья] — статья из Электронной еврейской энциклопедии
• [www.lechaim.ru/ARHIV/148/hrono.htm Царь, царевич, сапожник, портной]
• [geula.ru/zhizn/549/history Баба Сали — еврей Баал-Шем-Това]
• [berkovich-zametki.com/AStarina/Nomer17/Nosenko1.htm Марокканские евреи — их прошлое и настоящее]

Отрывок, характеризующий Баба Сали

– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.