Бабушкин зонтик
Поделись знанием:
– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
| Бабушкин зонтик | |
 Кадр из мультфильма | |
| Тип мультфильма | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Автор сценария | |
| Художник-постановщик | |
| Композитор | |
| Мультипликаторы |
Павел Петров |
| Оператор |
Г. Навроцкий |
| Звукооператор | |
| Студия | |
| Страна | |
| Длительность |
9 мин. 3 сек. |
| Премьера | |
| Аниматор.ру |
[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2271 ID 2271] |
«Бабушкин зонтик» — мультфильм Льва Мильчина о волшебном зонтике, который преобразил обыденный мир в сказку. Автор сценария — писатель Юрий Яковлев.
Содержание
Сюжет
Однажды в один день начался сильный дождь. Что, впрочем, не мешало жителям города с улыбкой проходить по своим делам. Но вскоре непогода закончилась и одна невнимательная старушка присела на скамеечку передохнуть. Вот только её зонтик не думал униматься и попал из-за этого в руки непоседливого мальчика. С этого момента для главного героя начинается череда необыкновенных приключений и каждое из них становится крайне интересным. Благодаря волшебному зонтику, мальчик перевоплощается капитаном корабля, артистом цирка и даже взмывает в небо. Но вскоре небо снова затянули тучи и мальчик вприпрыжку отправился к старушке, чтобы вернуть ей потерявшийся зонт.
Создатели
- Режиссёр — Лев Мильчин
- Сценарист — Юрий Яковлев
- Художники-мультипликаторы: Павел Петров, М. Зубова, Иосиф Доукша, Юрий Норштейн, Майя Бузинова
- Оператор — Г. Навроцкий
- Композитор — Ян Френкель
- Звукооператор — Владимир Кутузов
- Директор — Натан Битман
- Редактор — Наталья Абрамова
- Куклы и декорации: Павел Гусев, Олег Масаинов, В. Абакумов, Борис Караваев, Лилианна Лютинская, В. Калашникова, Марина Чеснокова, Галина Геттингер, Александр Максимов, Валентин Ладыгин, Семён Этлис, Роман Гуров
- Монтажёр — Вера Гокке
Интересные факты
- В данном мультфильме можно видеть в лице главного героя мальчика Колю из предыдущего мультфильма Льва Мильчина «Можно и Нельзя» (1964). Режиссёр часто использовал собственный известный образ в своих мультфильмах. Помимо этого, бабушка из мультфильма очень похожа на старуху Шапокляк.
Издания на VHS
Мультфильм неоднократно издавался на VHS в сборниках мультфильмов.
- «Самые любимые мультики» 18, «Союзмультфильм», мультфильмы на кассете:
«Пирожок» (1956), «Мишка-задира» (1955), «Всё наоборот» (1974), «Бабушкин зонтик» (1969), «Две сказки» (1962), «Муравьишка-хвастунишка» (1961), «Стёпа-моряк» (1955), «Волк и семеро козлят» (1957).
Источники
Цитата из статьи:
Романтика явно господствует в последнее время в детской мультипликации. И это не трудно понять. Мультипликация - та же поэзия, и её поэтические возможности поистине неисчерпаемы. Ясность и точность изобразительного языка отличают, например, кукольный мультфильм «Бабушкин зонтик», поставленный Львом Мильчиным. Ничем на первый взгляд не примечательный старомодный зонт старушки, уютно устроившейся с книжкой в руках на одной из скамеек парка, оживает, удирает от своей хозяйки и начинает «самостоятельную жизнь». Он попадает в бассейн, где вальсирует вместе с двумя лебедями и откуда его спасает маленький мальчик, словно отважный капитан, преодолевающий на своем пути все штормы и ураганы. И вот уже они подружились - мальчик и зонт. Вместе совершают они прогулку по городу, с цирковой ловкостью балансируют на канатах строительных «овнов, словно купол парашюта, мелькают в поднебесье. Надвигается гроза, льет дождь, а они торжественным, церемониальным маршем шагают по бульварам, и к ним пристраиваются все новые и новые игрушки, и уже целый веселый карнавал движется по аллеям. Как только хлынул дождь, мальчик вспомнил о старушке, сидящей в парче, он находит её на той же скамейке, и бабушкин зонтик водворяется на прежнее место. Как будто ничего и не произошло. Но сколько неподдельной романтики в этой самостоятельности мальчишки, важно шагающего по городу с большущим зонтом над головой. Выразительность кукол, мастерство их мультипликационного «вождения» помогают соединить фантазию и реальность, передать в верно найденных деталях тонко подмеченные черты мальчишеской натуры.
- Асенин С.В. Волшебники экрана: [3d-master.org/volshebniki/16.htm Первые в жизни фильмы. Воспитание без нравоучения] 3d-master.org
История создания
Отрывок из интервью:
- Сергей Капков: За каждую новую работу вы брались с энтузиазмом?
- Тамара Полетика: Скажу по секрету, перед каждым фильмом я трусила. Сомневалась, а вдруг не получится. А потом – ничего, разойдусь и поехала. И персонажи рождались как-то легко. Взять хотя бы «Бабушкин зонтик»: титры на фоне дождя. Идет толпа людей. Я нарисовала несколько листов – идут женщины, мужчины, все по-разному одеты, с разными характерами. Я довольно наблюдательна, как и полагается художнику. Когда рисуешь, часто кого-то вспоминаешь. И наоборот – выдумываешь, а потом в толпе замечаешь: ой, надо же, моя героиня идет!
- Сергей Капков: «Бабушкин зонтик» - единственный фильм, в титрах которого значатся режиссёр Лев Мильчин и художник Тамара Полетика. Почему вы больше не работали вдвоем?
- Тамара Полетика: Он трудился на Каляевской, в рисованном кино. Мы с ним хорошо поработали, ни разу не поссорились. Обычно со звонком все разбегаются, а мы – наоборот: посмотрим друг на друга и снимем еще одну сцену. Я очень люблю этот фильм. Там не говорят ни одного слова, и все понятно. И герои симпатичные.
— Сергей Капков. Интервью с Тамарой Полетикой[1]
Напишите отзыв о статье "Бабушкин зонтик"
Литература
Яковлев Ю. Бабушкин зонтик. — М.: Всесоюзное бюро пропаганды киноискусства, 1970. — 12 с. — (Фильм-сказка). — 300 000 экз. . Книга по мультфильму. Художник Т. Полетика.
Примечания
- ↑ Сергей Капков. [www.animator.ru/articles/article.phtml?id=44 Интервью с Тамарой Полетикой] «ГАЗЕТА» 30.08.2004
Ссылки
- [www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=2271 Мультфильм на сайте Аниматор.ру]
| ||||||
Отрывок, характеризующий Бабушкин зонтик
– Ну, начинать! – сказал Долохов.– Что же, – сказал Пьер, всё так же улыбаясь. – Становилось страшно. Очевидно было, что дело, начавшееся так легко, уже ничем не могло быть предотвращено, что оно шло само собою, уже независимо от воли людей, и должно было совершиться. Денисов первый вышел вперед до барьера и провозгласил:
– Так как п'отивники отказались от п'ими'ения, то не угодно ли начинать: взять пистолеты и по слову т'и начинать сходиться.
– Г…'аз! Два! Т'и!… – сердито прокричал Денисов и отошел в сторону. Оба пошли по протоптанным дорожкам всё ближе и ближе, в тумане узнавая друг друга. Противники имели право, сходясь до барьера, стрелять, когда кто захочет. Долохов шел медленно, не поднимая пистолета, вглядываясь своими светлыми, блестящими, голубыми глазами в лицо своего противника. Рот его, как и всегда, имел на себе подобие улыбки.
– Так когда хочу – могу стрелять! – сказал Пьер, при слове три быстрыми шагами пошел вперед, сбиваясь с протоптанной дорожки и шагая по цельному снегу. Пьер держал пистолет, вытянув вперед правую руку, видимо боясь как бы из этого пистолета не убить самого себя. Левую руку он старательно отставлял назад, потому что ему хотелось поддержать ею правую руку, а он знал, что этого нельзя было. Пройдя шагов шесть и сбившись с дорожки в снег, Пьер оглянулся под ноги, опять быстро взглянул на Долохова, и потянув пальцем, как его учили, выстрелил. Никак не ожидая такого сильного звука, Пьер вздрогнул от своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению и остановился. Дым, особенно густой от тумана, помешал ему видеть в первое мгновение; но другого выстрела, которого он ждал, не последовало. Только слышны были торопливые шаги Долохова, и из за дыма показалась его фигура. Одной рукой он держался за левый бок, другой сжимал опущенный пистолет. Лицо его было бледно. Ростов подбежал и что то сказал ему.
– Не…е…т, – проговорил сквозь зубы Долохов, – нет, не кончено, – и сделав еще несколько падающих, ковыляющих шагов до самой сабли, упал на снег подле нее. Левая рука его была в крови, он обтер ее о сюртук и оперся ею. Лицо его было бледно, нахмуренно и дрожало.
– Пожалу… – начал Долохов, но не мог сразу выговорить… – пожалуйте, договорил он с усилием. Пьер, едва удерживая рыдания, побежал к Долохову, и хотел уже перейти пространство, отделяющее барьеры, как Долохов крикнул: – к барьеру! – и Пьер, поняв в чем дело, остановился у своей сабли. Только 10 шагов разделяло их. Долохов опустился головой к снегу, жадно укусил снег, опять поднял голову, поправился, подобрал ноги и сел, отыскивая прочный центр тяжести. Он глотал холодный снег и сосал его; губы его дрожали, но всё улыбаясь; глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Он поднял пистолет и стал целиться.
– Боком, закройтесь пистолетом, – проговорил Несвицкий.
– 3ак'ойтесь! – не выдержав, крикнул даже Денисов своему противнику.
Пьер с кроткой улыбкой сожаления и раскаяния, беспомощно расставив ноги и руки, прямо своей широкой грудью стоял перед Долоховым и грустно смотрел на него. Денисов, Ростов и Несвицкий зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и злой крик Долохова.
– Мимо! – крикнул Долохов и бессильно лег на снег лицом книзу. Пьер схватился за голову и, повернувшись назад, пошел в лес, шагая целиком по снегу и вслух приговаривая непонятные слова:
– Глупо… глупо! Смерть… ложь… – твердил он морщась. Несвицкий остановил его и повез домой.
Ростов с Денисовым повезли раненого Долохова.
Долохов, молча, с закрытыми глазами, лежал в санях и ни слова не отвечал на вопросы, которые ему делали; но, въехав в Москву, он вдруг очнулся и, с трудом приподняв голову, взял за руку сидевшего подле себя Ростова. Ростова поразило совершенно изменившееся и неожиданно восторженно нежное выражение лица Долохова.
– Ну, что? как ты чувствуешь себя? – спросил Ростов.
– Скверно! но не в том дело. Друг мой, – сказал Долохов прерывающимся голосом, – где мы? Мы в Москве, я знаю. Я ничего, но я убил ее, убил… Она не перенесет этого. Она не перенесет…
– Кто? – спросил Ростов.
– Мать моя. Моя мать, мой ангел, мой обожаемый ангел, мать, – и Долохов заплакал, сжимая руку Ростова. Когда он несколько успокоился, он объяснил Ростову, что живет с матерью, что ежели мать увидит его умирающим, она не перенесет этого. Он умолял Ростова ехать к ней и приготовить ее.
Ростов поехал вперед исполнять поручение, и к великому удивлению своему узнал, что Долохов, этот буян, бретёр Долохов жил в Москве с старушкой матерью и горбатой сестрой, и был самый нежный сын и брат.
Пьер в последнее время редко виделся с женою с глазу на глаз. И в Петербурге, и в Москве дом их постоянно бывал полон гостями. В следующую ночь после дуэли, он, как и часто делал, не пошел в спальню, а остался в своем огромном, отцовском кабинете, в том самом, в котором умер граф Безухий.
Он прилег на диван и хотел заснуть, для того чтобы забыть всё, что было с ним, но он не мог этого сделать. Такая буря чувств, мыслей, воспоминаний вдруг поднялась в его душе, что он не только не мог спать, но не мог сидеть на месте и должен был вскочить с дивана и быстрыми шагами ходить по комнате. То ему представлялась она в первое время после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо насмешливое лицо Долохова, каким оно было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно было, когда он повернулся и упал на снег.
«Что ж было? – спрашивал он сам себя. – Я убил любовника , да, убил любовника своей жены. Да, это было. Отчего? Как я дошел до этого? – Оттого, что ты женился на ней, – отвечал внутренний голос.
«Но в чем же я виноват? – спрашивал он. – В том, что ты женился не любя ее, в том, что ты обманул и себя и ее, – и ему живо представилась та минута после ужина у князя Василья, когда он сказал эти невыходившие из него слова: „Je vous aime“. [Я вас люблю.] Всё от этого! Я и тогда чувствовал, думал он, я чувствовал тогда, что это было не то, что я не имел на это права. Так и вышло». Он вспомнил медовый месяц, и покраснел при этом воспоминании. Особенно живо, оскорбительно и постыдно было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре после своей женитьбы, он в 12 м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этой улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
«А сколько раз я гордился ею, гордился ее величавой красотой, ее светским тактом, думал он; гордился тем своим домом, в котором она принимала весь Петербург, гордился ее неприступностью и красотой. Так вот чем я гордился?! Я тогда думал, что не понимаю ее. Как часто, вдумываясь в ее характер, я говорил себе, что я виноват, что не понимаю ее, не понимаю этого всегдашнего спокойствия, удовлетворенности и отсутствия всяких пристрастий и желаний, а вся разгадка была в том страшном слове, что она развратная женщина: сказал себе это страшное слово, и всё стало ясно!
