Мильчин, Лев Исаакович
Поделись знанием:
Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
| Лев Мильчин | ||
 | ||
| Профессия: |
режиссёр-мультипликатор, | |
|---|---|---|
| Карьера: |
1946—1986 | |
| Награды: |
| |
Лев Исаакович Мильчин (18 августа 1920, Минск — 28 июня 1987, Москва) — советский режиссёр и художник-постановщик анимационного кино, педагог. Заслуженный художник РСФСР (1978).
Содержание
Биография[1]
Родился в семье художника Исаака Иосифовича Мильчина. Окончил Минскую художественную школу[2] и художественный факультет ВГИКа. В период Великой Отечественной войны был в ополчении, после — на ЦОКСе (Алма-Ата) художником нескольких игровых кинокартин. После окончания войны работал на студии «Союзмультфильм» художником-постановщиком рисованных и кукольных фильмов (с такими режиссёрами, как И. П. Иванов-Вано, М. М. Цехановский, З. С. Брумберг, В. С. Брумберг, В. И. Полковников, А. Г. Снежко-Блоцкая, А. Г. Каранович). В период 1957-62 годов работал на киностудии «Мосфильм», а с 1962 года — на «Союзмультфильме», в качестве режиссёра и художника-постановщика. Преподавал во ВГИКе. Работал в книжной графике. Член АСИФА.
Похоронен в Москве, на Митинском кладбище (уч. 126)[3].
Семья
Жена — Тамара Полетика (1922—2011), художник мультипликационного кино.
Фильмография
Художник-постановщик
- 1947 — Конёк-Горбунок
- 1948 — Цветик-семицветик
- 1949 — Гуси-лебеди
- 1951 — Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях
- 1954 — Царевна-Лягушка
- 1955 — Заколдованный мальчик
- 1956 — Палка выручалка
- 1957 — Исполнение желаний
- 1962 — Мой младший брат
- 1967 — Приключения барона Мюнхаузена
- 1968 — Комедиант
- 1970 — Отважный Робин Гуд
Режиссёр
- 1963 — Светлячок № 3
- 1963 — Свинья-копилка
- 1964 — Можно и нельзя
- 1965 — Здравствуй, атом!
- 1966 — Жу-жу-жу
- 1966 — Сегодня День рождения
- 1967 — Будильник
- 1968 — Светлячок № 8
- 1969 — Бабушкин зонтик
- 1970 — Рассказы старого моряка. Необычайное путешествие.
- 1971 — Рассказы старого моряка. Необитаемый остров.
- 1972 — Рассказы старого моряка. Антарктида.
- 1976 — Стойкий оловянный солдатик
- 1977 — Как Маша поссорилась с подушкой
- 1978 — Маша больше не лентяйка
- 1979 — Маша и волшебное варенье
- 1984 — Сказка о царе Салтане
- 1985 — Огуречная лошадка
- 1986 — Петух и боярин
См.также
Художник-иллюстратор
- Осецкая, Агнешка. Здравствуй, Евгений! / Перевод с польского В. Приходько. Рисунки Л. Мильчина. М.: Детская литература, 1972. — 94 с.
Выставки
- В выставочном зале Московского Дома Художника открылась выставка «Художник и книга – 2009». Всего на выставке представлено свыше тысячи работ авторов, в том числе работающих в муьтипликационном кино. В частности, Сергея Алимова (иллюстрации к «Мёртвым душам»), Льва Мильчина («Невский проспект») и др.[4]
Напишите отзыв о статье "Мильчин, Лев Исаакович"
Литература
- Сергей Капков. Энциклопедия отечественной мультипликации. — М.: Алгоритм, 2006. — С. 437-438. — 816 с. — 3000 экз. — ISBN 5-9265-0319-4.
- Сергей Капков: Интервью — [www.animator.ru/articles/article.phtml?id=44 Тамара Полетика: «Перед каждым фильмом я трусила»] — «Газета», 30 августа 2004 г.
Примечания
- ↑ [www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=960&sp=1 Аниматор.ру: Мильчин Лев Исаакович]
- ↑ [www.gzt.ru/culture/2004/08/29/025126.html «Вокруг него всегда были красивые женщины» — Культура — GZT.RU]
- ↑ [archive.is/20121225112542/moscow-tombs.narod.ru/1987/milchin_li.htm Митинское кладбище: Мильчин Лев Исаакович (фото могилы)]
- ↑ [www.animator.ru/?p=show_news&nid=1035 Выставка «Художник и книга» в Московском Доме художника.] 23.03.2009
Ссылки
- Мильчин, Лев Исаакович (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [www.russiancinema.ru/names/name3714/ Лев Мильчин — Энциклопедия отечественного кино под ред. Л. Аркус]
- [www.animator.ru/db/?p=show_person&pid=960&sp=0 Мильчин Лев Исаакович — animator.ru]
|
Это заготовка статьи о персоналии из России. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о мультфильме, мультипликаторе или мультипликации. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Мильчин, Лев Исаакович
Слова ее были бессмысленны; но они достигли того результата, к которому она стремилась.Графиня тяжело захлипав спрятала лицо на груди дочери, а Николай встал, схватился за голову и вышел из комнаты.
Наташа взялась за дело примирения и довела его до того, что Николай получил обещание от матери в том, что Соню не будут притеснять, и сам дал обещание, что он ничего не предпримет тайно от родителей.
С твердым намерением, устроив в полку свои дела, выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай, грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.
После отъезда Николая в доме Ростовых стало грустнее чем когда нибудь. Графиня от душевного расстройства сделалась больна.
Соня была печальна и от разлуки с Николаем и еще более от того враждебного тона, с которым не могла не обращаться с ней графиня. Граф более чем когда нибудь был озабочен дурным положением дел, требовавших каких нибудь решительных мер. Необходимо было продать московский дом и подмосковную, а для продажи дома нужно было ехать в Москву. Но здоровье графини заставляло со дня на день откладывать отъезд.
Наташа, легко и даже весело переносившая первое время разлуки с своим женихом, теперь с каждым днем становилась взволнованнее и нетерпеливее. Мысль о том, что так, даром, ни для кого пропадает ее лучшее время, которое бы она употребила на любовь к нему, неотступно мучила ее. Письма его большей частью сердили ее. Ей оскорбительно было думать, что тогда как она живет только мыслью о нем, он живет настоящею жизнью, видит новые места, новых людей, которые для него интересны. Чем занимательнее были его письма, тем ей было досаднее. Ее же письма к нему не только не доставляли ей утешения, но представлялись скучной и фальшивой обязанностью. Она не умела писать, потому что не могла постигнуть возможности выразить в письме правдиво хоть одну тысячную долю того, что она привыкла выражать голосом, улыбкой и взглядом. Она писала ему классически однообразные, сухие письма, которым сама не приписывала никакого значения и в которых, по брульонам, графиня поправляла ей орфографические ошибки.
Здоровье графини все не поправлялось; но откладывать поездку в Москву уже не было возможности. Нужно было делать приданое, нужно было продать дом, и притом князя Андрея ждали сперва в Москву, где в эту зиму жил князь Николай Андреич, и Наташа была уверена, что он уже приехал.
Графиня осталась в деревне, а граф, взяв с собой Соню и Наташу, в конце января поехал в Москву.
Пьер после сватовства князя Андрея и Наташи, без всякой очевидной причины, вдруг почувствовал невозможность продолжать прежнюю жизнь. Как ни твердо он был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, как ни радостно ему было то первое время увлечения внутренней работой самосовершенствования, которой он предался с таким жаром, после помолвки князя Андрея с Наташей и после смерти Иосифа Алексеевича, о которой он получил известие почти в то же время, – вся прелесть этой прежней жизни вдруг пропала для него. Остался один остов жизни: его дом с блестящею женой, пользовавшеюся теперь милостями одного важного лица, знакомство со всем Петербургом и служба с скучными формальностями. И эта прежняя жизнь вдруг с неожиданной мерзостью представилась Пьеру. Он перестал писать свой дневник, избегал общества братьев, стал опять ездить в клуб, стал опять много пить, опять сблизился с холостыми компаниями и начал вести такую жизнь, что графиня Елена Васильевна сочла нужным сделать ему строгое замечание. Пьер почувствовав, что она была права, и чтобы не компрометировать свою жену, уехал в Москву.
В Москве, как только он въехал в свой огромный дом с засохшими и засыхающими княжнами, с громадной дворней, как только он увидал – проехав по городу – эту Иверскую часовню с бесчисленными огнями свеч перед золотыми ризами, эту Кремлевскую площадь с незаезженным снегом, этих извозчиков и лачужки Сивцева Вражка, увидал стариков московских, ничего не желающих и никуда не спеша доживающих свой век, увидал старушек, московских барынь, московские балы и Московский Английский клуб, – он почувствовал себя дома, в тихом пристанище. Ему стало в Москве покойно, тепло, привычно и грязно, как в старом халате.
Московское общество всё, начиная от старух до детей, как своего давно жданного гостя, которого место всегда было готово и не занято, – приняло Пьера. Для московского света, Пьер был самым милым, добрым, умным веселым, великодушным чудаком, рассеянным и душевным, русским, старого покроя, барином. Кошелек его всегда был пуст, потому что открыт для всех.
Бенефисы, дурные картины, статуи, благотворительные общества, цыгане, школы, подписные обеды, кутежи, масоны, церкви, книги – никто и ничто не получало отказа, и ежели бы не два его друга, занявшие у него много денег и взявшие его под свою опеку, он бы всё роздал. В клубе не было ни обеда, ни вечера без него. Как только он приваливался на свое место на диване после двух бутылок Марго, его окружали, и завязывались толки, споры, шутки. Где ссорились, он – одной своей доброй улыбкой и кстати сказанной шуткой, мирил. Масонские столовые ложи были скучны и вялы, ежели его не было.
