Беляков, Геннадий Павлович

Геннадий Павлович Беляков
Дата рождения:	11 сентября 1943(1943-09-11) (80 лет)
Место рождения:	Красноярск
Страна:	Россия
Научная сфера:	экономика
Место работы:	СибГАУ им. М. Ф. Решетнёва, ректор (1983-2010) Экспертный Совет по экономике ВАК РФ (с 2007)
Учёная степень:	доктор наук
Учёное звание:	профессор
Награды и премии:

Беляко́в, Генна́дий Па́влович (род. 11 сентября 1943 года, Красноярск) — российский учёный, доктор экономических наук, профессор. До 2010 года занимал пост ректора Сибирского государственного аэрокосмического университета имени академика М. Ф. Решетнёва. Председатель диссертационного совета по специальности «Экономика и управление народным хозяйством», член академии транспорта и академии менеджмента, член-корреспондент СО АН ВШ. Автор 120 монографий и учебных пособий. За свою научно-педагогическую деятельность был удостоен государственных наград от Министерства общего машиностроения СССР, Министерства общего профессионального образования Российской Федерации, Федерации космонавтики СССР, наград города Красноярска и Красноярского края.

Биография

Геннадий Беляков родился 11 сентября 1943 года в Красноярске. Его семья жила в Покровке, где Геннадий стал посещать десятилетнюю школу. В 1960 году поступил в Красноярский политехнический институт по направлению «Двигатели летательных аппаратов», но через некоторое время перевёлся в филиал КПИ — завод-втуз. Образование в заводе-втузе предполагало совмещение учебной деятельности и практики на производстве. В 1966 году, после окончания втуза, Геннадий Павлович получил направление в Красноярский машиностроительный завод при втузе, где он прошёл весь путь от инженера-технолога до руководителя производственными подразделениями.

В 1974 году Геннадий Беляков поступил в аспирантуру Московского института народного хозяйства имени Г. В. Плеханова, а в 1977, после защиты диссертации, был приглашён снова на работу в завод-втуз, где через два года он стал заведующим кафедрой экономики. В 1983 был утверждён на должность ректора. Но этой должности Геннадий Павлович сумел существенно улучшить как материально-техническое положение вуза, так и его статус. За 27 лет присутствия на посту завод-втуз неоднократно менял названия, становясь то Институтом космической техники, то Аэрокосмической академией. С 2002 года вузу был присвоен статус университета, что также является заслугой Белякова.

С 2007 года Геннадий Беляков становится председателем Совета ректоров вузов Красноярского края и экспертного Совета по экономике ВАК РФ. В 2009 году становится почётным гражданином города Красноярска. Новые обязанности и условия позволили Геннадию Белякову в 2010 году уйти в отставку, оставив пост ректора СибГАУ Игорю Владимировичу Ковалёву.

Ссылки

• [www.famous-scientists.ru/4690 Беляков Геннадий Павлович]. РАЕ, Энциклопедия «Учёные России» (10 марта 2010). Проверено 7 мая 2012. [www.webcitation.org/67uxYX9Js Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
• [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_biography/9910/Беляков Беляков, Геннадий Павлович]. Большая биографическая энциклопедия. Проверено 7 мая 2012. [www.webcitation.org/67uxaAHy1 Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
• [www.sibsau.ru/index.php/obshchaya-informatsiya/istoriya/index.php?option=com_content&view=article&catid=40&id=181 История СибГАУ: Беляков Геннадий Павлович]. СибГАУ. Проверено 7 мая 2012. [www.webcitation.org/67uxbENdT Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].
• [krskplus.ru/dosie/person/belyakov_gennadij_pavlovich Беляков Геннадий Павлович]. Krskplus.ru. Проверено 7 мая 2012. [www.webcitation.org/67uxcPWrf Архивировано из первоисточника 25 мая 2012].

Отрывок, характеризующий Беляков, Геннадий Павлович

Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.