Битва при Крбаве

Битва при Крбаве
Основной конфликт: Османо-венгерские войны
Акынджи в бою
Дата	9 сентября 1493 года
Место	Крбавское поле, восточная Лика
Итог	Решительная победа Османской империи
Противники
Османская империя Османская империя Королевство Хорватия (в унии с Венгрией)
Командующие
Хадим Якуп-паша Мирко Деренчин Иван Франкопан Цетински
Силы сторон
8000 10 000
Потери
малы, точное число неизвестно 8000

Битва при Крбаве (Битва на Крбавском поле) — сражение, произошедшее 9 сентября 1493 года между войсками Королевства Хорватия (находившегося в унии с Венгерским королевством) и Османской империи.

Битва закончилась полным разгромом хорватского войска и знаменовала собой начало периода завоевания турками хорватских земель, которое прекратилось лишь после битвы при Сисаке (1593). За эти сто лет между двумя битвами большая часть исторических хорватских земель были оккупированы Османской империей.

Хорватская армия насчитывала около 10 тысяч человек, из которых 8 тысяч составляла пехота, а прочее — тяжёлая кавалерия. Командовал армией бан Хорватии Мирко Деренчин. Турецкие силы численностью около 8 тысяч человек почти полностью состояли из лёгкой кавалерии (акынджи) и возглавлялись беем боснийского санджака Хадим Якуп-пашой.

Предыстория

После того, как Османская империя в 1463 году уничтожила Боснийское королевство, турки начали совершать атаки на территорию королевства Хорватии. Хорватия с начала XII века была связана личной унией с Венгерским королевством, сохраняя в рамках объединённого государства существенную автономию. Возглавлял страну бан, исполнявший функции королевского наместника. Венгерское королевство испытывало глубокие внутренние проблемы и не располагало достаточными силами и средствами для качественной обороны Хорватии. В 1477 году король предоставил хорватскому парламенту (сабору) право избирать командующего хорватским войском и передал большую часть ответственности местной власти. Оборона рубежей велась в этот период в основном силами отрядов хорватской знати, располагавшихся в укреплённых замках. Эти отряды не были способны помешать частым прорывам турецкой лёгкой конницы (акынджи) вглубь хорватской территории. В 1478 году османы даже совершили набег на земли Габсбургов в Крайне, пройдя с грабежами и поджогами всю Хорватию.

Битва

В 1493 году боснийский бей Хадим Якуп-паша во главе войска лёгкой кавалерии предпринял крупную экспедицию на Хорватское Загорье и имперскую Каринтию. Хорваты, до этого момента избегавшие крупных столкновений с турками, решились на сражение и собрали все свои силы под командованием бана Мирко Деренчина, чтобы подстеречь турок во время их возвращения.

Битва состоялась 9 сентября на Крбавском поле в восточной Лике, неподалёку от современного посёлка Удбина. После первоначальной атаки хорватов турки отступили, пытаясь выманить противника на ровное и незащищённое пространство. Манёвр полностью удался, на ровном месте лёгкая турецкая кавалерия имела полное преимущество над неповоротливой хорватской армией, основу которой составляли пехотинцы. Хорваты были окружены и полностью разгромлены. Погибло почти всё войско, немногочисленные выжившие были взяты турками в плен. На Крбавском поле за один день погиб весь цвет хорватского дворянства, включая и бана.

Разгром и гибель наиболее боеспособных сил королевства вызвали в Хорватии всеобщую скорбь. Священник Мартинец писал: «И скорбь была великая … небывалая со времён нечестивых татар и готов, и Аттилы». Большое количество беженцев из страха перед турецким наступлением бежала из внутренних регионов Хорватии в северную часть страны и в Далмацию. Турки с этого момента регулярно опустошали центральную Хорватию и постепенно присоединяли её по частям к своим владениям на Балканах.

Ссылки и источники

• Фрейдзон, В. И. История Хорватии. Краткий очерк с древнейших времён до образования республики. — Санкт-Петербург: Алетейя, 2001. — С. 44. — 318 с. — ISBN 5-89329-384-3.
• [www.crohis.com/izvori/krbavamohac.pdf Poraz Hrvata kod Udbine  (хорв.)]

Отрывок, характеризующий Битва при Крбаве

– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.