Бобровский, Григорий Михайлович

Григорий Михайлович Бобровский
Дата рождения:	29 (17) ноября 1873(1873-11-17)
Место рождения:	Витебск, Российская империя
Дата смерти:	1942(1942)
Место смерти:	Ленинград, СССР
Подданство:	Российская империя Российская империя
Гражданство:	РСФСР РСФСР СССР СССР
Жанр:	пейзаж, портрет, жанровая картина
Учёба:	Императорская Академия художеств
Стиль:	Реализм

Бобро́вский, Григо́рий Миха́йлович (17 [29] ноября 1873, Витебск — 1942, Ленинград) — российский советский живописец и педагог, член Ленинградского Союза художников.

Биография

Бобровский Григорий Михайлович родился 17 ноября 1873 года в Витебске. В 1887—1893 был семинаристом Витебской духовной семинарии. В 1893 приехал в Петербург и поступил в ВХУ при Императорской Академии художеств, где был учеником Ильи Репина. Окончил ВХУ в 1900 году с присвоением звания художника за картину «Вечер». В 1902—1904 преподавал в Харьковской Школе рисования и живописи.

После возвращения в 1904 в Петербург преподавал в Рисовальной школе Общества Поощрения художеств. Участвовал в выставках с 1899 года. В 1901 был одним из членов-учредителей «Артели художников СПб». Был также экспонентом Московского товарищества художников (1901—1903), «Нового Общества художников» (1909), «Мира искусства» (1910—1911), «Союза русских художников» (1912—1917), группы «Шестнадцать». Участвовал в выставках русского искусства в Мюнхене, где был отмечен Малой и Большой золотыми медалями (1911, 1913) и Нью-Йорке (1924). В 1916 Бобовскому было присвоено звание Академика.

В первые послереволюционные годы Бобровский участвует в праздничном оформлении Петрограда, избирается председателем первого профсоюза художников Петрограда (СОРАБИС). В 1923 примкнул к АХРР, участвовал в выставках 1923, 1926, 1928 годов. Одновременно в 1921—1929 преподавал в ПГСХУМ — ВХУТЕМАС — ВХУТЕИН. В 1932 становится членом образованного в том же году Ленинградского Союза художников. Участвовал в крупнейших ленинградских и всесоюзных выставках 1930-х годов. Автор картин «Портрет А. А. Прохоровой» (1911), «Портрет Самойловой» (1912), «Неаполитанский порт» (1915), «Пустынный берег. Крым», «Портрет Ф. И. Шаляпина» (обе 1916), «Дорога» (1927), «Строят» (1932), «Зима. Водопой» (1933), «С. М. Киров на строительстве ЦПКО в Ленинграде», «Академик А. Ф. Иоффе в своей лаборатории» (обе 1936). После войны в 1947 году в залах Ленинградского Союза художников состоялась персональная выставка произведений Г. М. Бобровского.

После начала Великой Отечественной войны Г. М. Бобровский оставался в Ленинграде. Умер в январе-феврале 1942 года от дистрофии в своей мастерской. Его произведения находятся в Русском музее, Вологодской и Новосибирской областных картинных галереях, в Астраханской картинной галерее, в Музее изобразительных искусств республики Карелия, в частных собраниях в России и за рубежом.

Источники

• Художественная выставка «15 лет РККА». Л., 1933. С. 26.
• Выставка «Художники РСФСР за 15 лет». Живопись. Скульптура. М., 1933. С. 4.
• 1-я выставка ленинградский художников. Л., 1935. С. 4.
• Выставка картин ленинградских художников в Москве. М., 1935. С. 5.
• Всесоюзная художественная выставка «Индустрия социализма». М., 1939. С. 70, 72, 127.
• Художники народов СССР. Биобиблиографический словарь. Т. 1. М., 1970. С. 416.
• Иванов С. Неизвестный соцреализм. Ленинградская школа. СПб., НП-Принт, 2007. С. 379, 380, 383. ISBN 5-901724-21-6, ISBN 978-5-901724-21-7.
• Страницы памяти. Справочно-мемориальный сборник. Художники Ленинградского Союза советских художников, погибшие в годы Великой Отечественной войны и в блокаду Ленинграда. СПб., 2010. С. 35—36.

См. также

• Список живописцев Ленинградского Союза художников
• Ленинградский Союз художников

Отрывок, характеризующий Бобровский, Григорий Михайлович

– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]