Богданович, Зофья

Зофья Богданович
польск. Zofia Bohdanowiczowa
Дата рождения:	30 апреля 1898(1898-04-30)
Место рождения:	Варшава Царство Польское, Российская империя
Дата смерти:	13 октября 1965(1965-10-13) (67 лет)
Место смерти:	Торонто Канада
Гражданство:
Род деятельности:	поэт
Годы творчества:	1921—1965
Язык произведений:	польский

Зофья Богдано́вич (Богдановичова) (польск. Zofia Bohdanowiczowa; 30 апреля 1898, Варшава Царство Польское, Российская империя — 13 октября 1965, Торонто, Канада) — польская поэтесса, прозаик, переводчик, автор произведений для детей и молодежи.

Биография

Окончила факультет гуманитарных наук университета Стефана Батория в Вильно. Там же вышла замуж. После начала Второй мировой войны выехала сперва в Румынию, затем через Югославию, Италию и Францию, в 1943 году поселилась в Уэльсе в Великобритании, где после войны, соединилась с мужем, освободившимся из лагеря для военнопленных в Германии.

В 1960 переехала в Канаду, чтобы воссоединиться с сыном, где и умерла в Торонто в 1965 году.

Творчество

Как поэтесса дебютировал в 1921 году на страницах львовской газеты «Wiek Nowy».

Первые два романа «Wschodni Wiatr» («Восточный ветер», 1937) и «Droga do Daugiel» («Дорога к Даугель», 1938) были напечатаны в Польше; её третий роман «Gwiazdy I Kamienie» («Звезды и камни») появился в Торонто в 1960 году.

Книги прозаика посвящены жизни польских эмигрантов в Канаде.

В Уэльсе в 1954 году она опубликовала свою первую книгу поэзии «Ziemia Miłośći» («Земля любви»), в котором выражена тоска по родине. Второй сборник стихов, «Przeciwiajac Sie Swierszczom» («Сопротивление сверчкам», 1965) воспевает красоты Уэльса. Последняя серия стихов поэтессы о трудностях приспособления эмигрантов к городской жизни в Канаде.

Зофья Богданович — известный переводчик американских и французских поэтов.

Несколько её литературных произведений отмечены премиями.

Ссылки

• [dundasstreetfilm.tumblr.com/history ABOUT ZOFIA] (англ.)

Отрывок, характеризующий Богданович, Зофья

– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.