Буальи, Луи-Леопольд
| Луи-Леопольд Буальи | |
 Автопортрет (1805) | |
| Имя при рождении: |
Louis-Léopold Boilly |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Жанр: | |
 Работы на Викискладе | |
Луи-Леопольд Буальи (также Буайи[1], фр. Louis-Léopold Boilly , 5 июля 1761, Ла-Басе, департамент Нор — 4 января 1845, Париж) — французский живописец и гравёр.
Содержание
Биография
Луи-Леопольд Буальи был самоучкой, писал картины с 12 лет. Буальи ценили за его способности в портретном жанре. Также он создал несколько произведений в бытовом жанре, которые демонстрируют образ жизни среднего класса во Франции в конце XVIII век - начале XIX век.
В конце XIX — начале XX века на страницах Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона давалась следующая оценка его творчеству: «Милые по содержанию, прекрасно передающие нравы и жизнь его времени, отличающиеся вкусом и тонкостью исполнения, его жанровые картины доныне очень ценятся любителями живописи»[2].
Семья
Сын Буальи Жюльен Леопольд (фр. Julien Léopold Boilly; 1796—1874) также стал живописцем, другой сын — Альфонс (1801—1867) занимался изготовлением гравюр[2].
Напишите отзыв о статье "Буальи, Луи-Леопольд"
Примечания
- ↑ Буайи - современное произношение фамилии Boilly. В русскоязычных источниках закрепилась транскрипция, соответствующая французскому произношению XVIII века - Буальи.
- ↑ 1 2 Буайли, Луи-Леопольд // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Ссылки
- [wwar.com/masters/b/boilly-louis-leopold.html Louis-leopold Boilly (1761-1845)] (англ.)
Отрывок, характеризующий Буальи, Луи-Леопольд
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]
Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
