Бунт лорда Гордона
Бунт лорда Гордона (Мятеж лорда Гордона, англ. Gordon Riots) — антикатолические массовые беспорядки в Лондоне 2—7 июня 1780 года, ставшие самыми разрушительными в Англии в XVIII веке.
Беспорядки были направлены против «Акта о папистах» 1778 года, расширявшего участие католиков в общественной жизни при условии принесения особой присяги (политического характера), а также разрешавшего католикам служить в армии, приобретать землю, содержать школы, отменявшего преследование священников.
Решение о смягчении положения католиков было принято правительством Фредерика Норта в разгар Войны за независимость США и имело одной из целей увеличить количество призывников[1]. Мятежники опасались, что призыв католиков в армию подорвёт боеспособность Великобритании (на стороне борцов за независимость США выступали соединённые «семейным согласием» католические Франция и Испания). В то же время оппоненты мятежников обвиняли их самих в связях с Францией и попытке под видом антикатолических лозунгов поднять бунт в тылу воюющей страны.
Неконтролируемые демонстрации и беспорядки считались частью повседневной политики в Англии XVIII века. Для маргинализированных членов общества единственным способом политического самовыражения являлись устрашающие собрания[2].
Беспорядки получили название по имени лорда Джорджа Гордона, главы «Ассоциации протестантов», настаивавшей на отмене «Акта о папистах». Они вспыхнули 2 июня 1780 года, когда ассоциация подала в парламент Великобритании петицию с требованием отмены акта; 40—60 тысяч человек, многие из них с голубыми кокардами (символом ассоциации), двинулись к Вестминстерскому дворцу, выкрикивая антикатолические лозунги. По ходу шествия толпа разрасталась. Во главе процессии шёл Гордон, который был принят парламентом и вручил петицию (отклонённую подавляющим большинством голосов), однако оставшаяся у ворот парламента толпа вышла из-под контроля, и начались массовые беспорядки.
Манифестанты нападали на приезжавших в парламент членов палаты лордов, ломали их кареты, устраивали разрушения и грабежи в городе. На другой день начались антикатолические погромы, громили ирландцев, живших в районе Мурфилд (там была обширная незастроенная площадь, где собрались мятежники), а также сардинское и баварское посольства. Ньюгейтская тюрьма была взята штурмом, сожжена и отчасти разрушена, заключенные разбежались. На тюрьме было написано: «Его величество король Толпа» (King Mob). Поджигались церкви и дома католических проповедников; в своей прокламации от 5 июня король Георг III обещал вознаграждение 500 фунтов за выдачу поджигателей[3]. Столкновения продолжались целую неделю. Было введено военное положение[4].
Лишь 7 июня удалось разогнать повстанцев при помощи армии. 285 человек было убито, несколько сот ранено. Около 20—30 человек впоследствии было казнено после суда. Гордон был арестован и обвинён в государственной измене, но оправдан. Впоследствии он принял иудаизм и умер в лондонской тюрьме, куда попал за оскорбление французской королевы Марии Антуанетты.
Одним из предводителей бунта (по другим данным — лишь свидетелем) был Иван Романович Ранцов (Ронцов) (1755—1791), внебрачный сын графа Воронцова, несостоявшийся фаворит Екатерины II, живший в Лондоне два месяца. Он был арестован, обвинён в «поджигании» и выдворен в Россию.
Бунт лорда Гордона изображён в историческом романе Диккенса «Барнеби Радж» (1840—1841).
Напишите отзыв о статье "Бунт лорда Гордона"
Литература
- Nicholson, John. The Great Liberty Riot of 1780 (Published by Bozo ISBN 0-904063-16-X, 1985)
- Christopher Hibbert. King Mob: The Story of Lord George Gordon and the Riots of 1780. 1990
Примечания
- ↑ Hibbert p.23-62
- ↑ Dieter Groh, “Collective Behavior from the 17th to the 20th Century: Change of Phenomena, Change of Perception, or no Change at All? Some Preliminary Reflections,” in Changing Conceptions of Crowd, Mind and Behavior, eds. Carl F. Graumann and Serge Moscovici (New York: Springer-Verlag, 1985), 143-162, 148; Eric J. Hobsbawm, Primitive Rebels; Studies in Archaic Forms of Social Movement in the 19th and 20th Centuries (Manchester: Manchester University Press, 1971).
- ↑ [www.cityoflondon.gov.uk/NR/rdonlyres/B227233D-5B7A-40CB-96E0-5FF5D62C5DD5/0/gordon_riots62_l.jpg Proclamation by the King. June 5, 1780]
- ↑ Hibbert p.84-140
Отрывок, характеризующий Бунт лорда Гордона
Две замечательно хорошенькие девушки, Наташа и Соня, с графом Ильей Андреичем, которого давно не видно было в Москве, обратили на себя общее внимание. Кроме того все знали смутно про сговор Наташи с князем Андреем, знали, что с тех пор Ростовы жили в деревне, и с любопытством смотрели на невесту одного из лучших женихов России.Наташа похорошела в деревне, как все ей говорили, а в этот вечер, благодаря своему взволнованному состоянию, была особенно хороша. Она поражала полнотой жизни и красоты, в соединении с равнодушием ко всему окружающему. Ее черные глаза смотрели на толпу, никого не отыскивая, а тонкая, обнаженная выше локтя рука, облокоченная на бархатную рампу, очевидно бессознательно, в такт увертюры, сжималась и разжималась, комкая афишу.
– Посмотри, вот Аленина – говорила Соня, – с матерью кажется!
– Батюшки! Михаил Кирилыч то еще потолстел, – говорил старый граф.
– Смотрите! Анна Михайловна наша в токе какой!
– Карагины, Жюли и Борис с ними. Сейчас видно жениха с невестой. – Друбецкой сделал предложение!
– Как же, нынче узнал, – сказал Шиншин, входивший в ложу Ростовых.
Наташа посмотрела по тому направлению, по которому смотрел отец, и увидала, Жюли, которая с жемчугами на толстой красной шее (Наташа знала, обсыпанной пудрой) сидела с счастливым видом, рядом с матерью.
Позади их с улыбкой, наклоненная ухом ко рту Жюли, виднелась гладко причесанная, красивая голова Бориса. Он исподлобья смотрел на Ростовых и улыбаясь говорил что то своей невесте.
«Они говорят про нас, про меня с ним!» подумала Наташа. «И он верно успокоивает ревность ко мне своей невесты: напрасно беспокоятся! Ежели бы они знали, как мне ни до кого из них нет дела».
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным лицом, Анна Михайловна. В ложе их стояла та атмосфера – жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
«Какое право он имеет не хотеть принять меня в свое родство? Ах лучше не думать об этом, не думать до его приезда!» сказала она себе и стала оглядывать знакомые и незнакомые лица в партере. Впереди партера, в самой середине, облокотившись спиной к рампе, стоял Долохов с огромной, кверху зачесанной копной курчавых волос, в персидском костюме. Он стоял на самом виду театра, зная, что он обращает на себя внимание всей залы, так же свободно, как будто он стоял в своей комнате. Около него столпившись стояла самая блестящая молодежь Москвы, и он видимо первенствовал между ними.
Граф Илья Андреич, смеясь, подтолкнул краснеющую Соню, указывая ей на прежнего обожателя.
– Узнала? – спросил он. – И откуда он взялся, – обратился граф к Шиншину, – ведь он пропадал куда то?
– Пропадал, – отвечал Шиншин. – На Кавказе был, а там бежал, и, говорят, у какого то владетельного князя был министром в Персии, убил там брата шахова: ну с ума все и сходят московские барыни! Dolochoff le Persan, [Персианин Долохов,] да и кончено. У нас теперь нет слова без Долохова: им клянутся, на него зовут как на стерлядь, – говорил Шиншин. – Долохов, да Курагин Анатоль – всех у нас барынь с ума свели.
В соседний бенуар вошла высокая, красивая дама с огромной косой и очень оголенными, белыми, полными плечами и шеей, на которой была двойная нитка больших жемчугов, и долго усаживалась, шумя своим толстым шелковым платьем.
Наташа невольно вглядывалась в эту шею, плечи, жемчуги, прическу и любовалась красотой плеч и жемчугов. В то время как Наташа уже второй раз вглядывалась в нее, дама оглянулась и, встретившись глазами с графом Ильей Андреичем, кивнула ему головой и улыбнулась. Это была графиня Безухова, жена Пьера. Илья Андреич, знавший всех на свете, перегнувшись, заговорил с ней.
– Давно пожаловали, графиня? – заговорил он. – Приду, приду, ручку поцелую. А я вот приехал по делам и девочек своих с собой привез. Бесподобно, говорят, Семенова играет, – говорил Илья Андреич. – Граф Петр Кириллович нас никогда не забывал. Он здесь?
– Да, он хотел зайти, – сказала Элен и внимательно посмотрела на Наташу.
Граф Илья Андреич опять сел на свое место.
