Вавилон (альманах)
«Вавилон» — литературный альманах, выходивший в Москве и посвящённый творчеству молодых авторов. Появился в 1989 году как самиздатское издание под редакцией поэта Дмитрия Кузьмина. После 16 самиздатских номеров в 1992 г. был выпущен первый полиграфический выпуск (издательство Всесоюзного гуманитарного фонда им. А. С. Пушкина), за которым последовали ещё девять. С 1993 г. альманахи выходили под маркой издательства «АРГО-РИСК», с 2000 г. соредактором альманаха был Данила Давыдов. Последний выпуск альманаха вышел в 2003 году.
Название «Вавилон» было выбрано с опорой на песню Бориса Гребенщикова со словами: «Вавилон — город как город, / печалиться об этом не след: / Если ты идешь, то мы идем в одну сторону — / другой стороны просто нет»[1]. Собственно «Вавилоном» было названо неформальное Товарищество молодых литераторов (позже — Союз молодых литераторов «Вавилон»), а альманах считался его органом. В начале 2004 года Дмитрий Кузьмин объявил о закрытии Союза и альманаха в связи с тем, что в литературу пришло новое молодое поколение, а поколению 1990-х годов пора выступать уже не с поколенческими проектами, а с проектами, охватывающими всю национальную литературу[2]. При этом, как отмечает критика, «объём выпусков „Вавилона“ вырос за десятилетие с восьмидесяти до двухсот пятидесяти страниц, а число авторов очередного выпуска — с двадцати пяти до семидесяти пяти»[3].
По мнению Кирилла Решетникова, альманах «Вавилон» «в течение пятнадцати лет был ведущим изданием, посвящённым литературному творчеству молодых авторов, <…> играл роль живой альтернативы как толстым журналам, так и маргинальным изданиям»[4]. Евгений Лесин отмечал, что на страницах альманаха «наряду с произведениями „чисто вавилонскими“ — утончёнными, претенциозными, литературоцентричными, усложнёнными, рафинированными и пр. — встречаются произведения безыскусные, лубочные, живые»[5] В то же время Николай Работнов, признавая, что «„Вавилон“ стал колыбелью сплочённой группы русских литераторов», резко отрицательно оценил само творчество этой группы, пеняя и на их литературоцентричность и претенциозность, и на их безыскусность и лубочность[3].
После закрытия альманаха «Вавилон» продолжил, однако, существовать одноимённый литературный сайт.
Напишите отзыв о статье "Вавилон (альманах)"
Примечания
- ↑ [magazines.russ.ru/nlo/2001/48/kuz.html Дмитрий Кузьмин. Как построили башню] // «Новое литературное обозрение», 2001, № 48.
- ↑ [old.russ.ru/krug/20031118_dk.html «Вавилон» будет торжественно закрыт в феврале 2004 года"]: Беседа с Дмитрием Кузьминым // «Русский журнал», 18 ноября 2003 г.
- ↑ 1 2 [magazines.russ.ru/znamia/2004/9/rabot16.html Н. Работнов. «Babylon» от слова «бэби»] // «Знамя», 2004, № 9.
- ↑ К. Решетников. Вавилон должен быть разрушен // «Газета», 22 марта 2004 г., с.15.
- ↑ Е. Лесин. А ты ну разве пионер? // «Книжное обозрение», № 38 (1840), 17 сентября 2001 г.
Литература
- Peter Golub. Vavilon and the Young Poets: A New Subfield of Russian Poetry // «Forum for Modern Language Studies», Vol. 47 No. 4 (2011), P. 379—392. (англ.)
Ссылки
- [vavilon.ru/metatext/vavilon.html Альманах «Вавилон»]
Отрывок, характеризующий Вавилон (альманах)
– Виновата с, – сказала горничная.– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
