Вильмс, Юри

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Юрий Рейнович Вильмс
Jüri Vilms
Юри Вильмс, член Комитета спасения.
Дата рождения:	13 марта 1889(1889-03-13)
Место рождения:	д. Аркма Вейсенштейнский уезд Эстляндская губерния
Дата смерти:	13 апреля 1918(1918-04-13) (29 лет)
Место смерти:	Хельсинки Финляндия
Гражданство:	Российская империя Российская империя Эстония Эстония
Партия:	Эстонская трудовая партия
Род деятельности:	эстонский политик, член Комитета спасения, член Всероссийского учредительного собрания.
Награды:

Ю́ри Вильмс или Юрий Рейнович Вильмс (эст. Jüri Vilms; 13 марта 1889, д. Аркма, волость Кабала, Вейсенштейнский уезд, Эстляндская губерния, Российская империя — 13 апреля 1918 (точная дата неизвестна), Хельсинки, Финляндия) — эстонский политик, один из основателей независимой Эстонской Республики в 1918 году.

Биография

Юри Вильмс родился на хуторе Пидури в деревне Аркма (ныне в волости Тюри уезда Ярвамаа в Эстонии) в волости Пилиствере.

В 1905 году арестовывался царской полицией по политическим причинам, за это был исключен из школы. Бежал в Финляндию, но вскоре вернулся в Эстонию и был снова зачислен в гимназию города Пярну, где в 1907 году получил аттестат зрелости.

С 1907 по 1911 годы изучал юриспруденцию в Тартуском университете. В период учёбы стал членом Общества эстонской студентов, где впоследствии был выбран председателем. После университета работал адвокатом в Таллине. Чуть позже открыл собственную юридическую фирму.

С начала Первой мировой войны Вильмс был связан с эстонским национальным движением и публиковал статьи, в которых требовал автономии для Эстонии в составе Российской империи. Подверг критике политические понятия Яана Тыниссона, который защищал идею культурной автономии и идеи Константина Пятса, который, в свою очередь, видел политические возможности в сотрудничестве с балтийскими немцами в Эстонии.

В 1917 году Вильмс основал новую политическую партию Эстонии — левофланговый Eesti Tööerakond (эстонская лейбористская (или трудовая) партия). В конце 1917 года избран во Всероссийское учредительное собрание в Эстляндском избирательном округе по списку № 3 (Эстонская трудовая партия). Участник единственного заседания Учредительного Собрания 5 января 1918 года, вошел во фракцию трудовиков.

19 февраля 1918 года Юри Вильмс вместе с Константином Пятсом и Константином Коником представляли совет старейшин эстонского ландрата (Eesti Maanõukogu Vanematekogu) на созданном Комитете спасения Эстонии (Eestimaa Päästekomitee). Было принято соглашение, по которому вся исполнительная власть доверялась Комитету спасения Эстонии. 24 февраля 1918 года Эстония была провозглашена независимой республикой. В тот же день комитет спасения назначил Временное правительство Эстонии, в котором Вильмс был назначен заместителем главы правительства и министром судейских дел.

В конце марта 1918 года во время немецкой оккупации Эстонии Вильмс собрался с тремя соратниками (Arnold Jürgens, Johannes Peistik und Aleksei Rünk) на санях и на лошаде поехать в Финляндию и Швецию по Балтийскому морю, которое в то время было покрыто льдом. Там он должен был вести работу по обеспечению внешнеполитической поддержки молодой Эстонской Республики. 24 марта 1918 года все четверо были арестованы немецкими солдатами на острове Суурсаари, после чего Юри Вильмс и его соратники были казнены. Место казни точно неизвестно, но предположительно в Хельсинки (возможно, на сахарном заводе Töölö). До сегодняшнего дня обстоятельства гибели Вильмса также неизвестны.

Отрывок, характеризующий Вильмс, Юри

– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.