Вихман, Тамаш

Тамаш Вихман
Личная информация
Гражданство	Венгрия Венгрия
Специализация	каноэ, 500 м
Дата рождения	4 февраля 1948(1948-02-04) (76 лет)
Место рождения	Будапешт, Венгрия
Рост	187 см
Вес	86 кг
Награды и медали Олимпийские игры Серебро Мехико 1968 С-2 1000 м Серебро Мюнхен 1972 С-1 1000 м Бронза Монреаль 1976 С-1 1000 м Чемпионаты мира Серебро Берлин 1966 С-1 1000 м Золото Копенгаген 1970 С-1 10000 м Серебро Копенгаген 1970 С-2 1000 м Серебро Белград 1971 С-1 500 м Золото Белград 1971 С-1 10000 м Золото Белград 1971 С-2 1000 м Бронза Тампере 1973 С-1 1000 м Бронза Тампере 1973 С-1 10000 м Бронза Тампере 1973 С-2 1000 м Золото Мехико 1974 С-1 10000 м Бронза Белград 1975 С-1 1000 м Золото София 1977 С-1 10000 м Серебро Белград 1978 С-1 1000 м Серебро Белград 1978 С-1 10000 м Золото Дуйсбург 1979 С-1 1000 м Золото Дуйсбург 1979 С-1 10000 м Золото Ноттингем 1981 С-1 10000 м Золото Белград 1982 С-1 10000 м Бронза Тампере 1983 С-1 10000 м Чемпионаты Европы Серебро Дуйсбург 1967 С-1 1000 м Золото Дуйсбург 1967 С-2 1000 м Золото Москва 1969 С-1 1000 м Золото Москва 1969 С-1 10000 м

Та́маш Ви́хман (венг. Tamás Wichmann; 4 февраля 1948, Будапешт) — венгерский гребец-каноист, выступал за сборную Венгрии в конце 1960-х — начале 1980-х годов. Бронзовый и дважды серебряный призёр летних Олимпийских игр, девятикратный чемпион мира, трёхкратный чемпион Европы, победитель многих регат национального и международного значения.

Биография

Тамаш Вихман родился 4 февраля 1948 года в Будапеште. Активно заниматься греблей начал в раннем детстве, проходил подготовку в разных столичных спортивных клубах, в том числе состоял в таких объединениях как Egyetértés, Magyar Testgyakorlók Köre и Vörös Meteor.

Первого серьёзного успеха на взрослом международном уровне добился в 1966 году, когда попал в основной состав венгерской национальной сборной и побывал на чемпионате мира в Восточном Берлине, откуда привёз награду серебряного достоинства, выигранную в зачёте одиночных каноэ на дистанции 1000 метров. Год спустя на чемпионате Европы в немецком Дуйсбурге получил серебро в километровой гонке одиночек и золото в километровой гонке двоек. Благодаря череде удачных выступлений удостоился права защищать честь страны на летних Олимпийских играх 1968 года в Мехико — в двухместном каноэ на тысяче метрах вместе с напарником Дьюлой Петриковичем завоевал серебряную медаль, уступив в финале лишь немецкому экипажу.

В 1969 году Вихман выступил на европейском первенстве в Москве, одержав победу в одиночках на километре и на десяти километрах. В следующем сезоне на мировом первенстве в Копенгагене стал чемпионом в одиночках на десяти тысячах метров и серебряным призёром в двойках на тысяче. Ещё через год на аналогичных соревнованиях в югославском Белграде трижды поднимался на пьедестал почёта: взял серебро в одиночках на дистанции 500 метров, а также золото в одиночках на дистанции 10000 метров и в двойках на дистанции 1000 метров. Будучи одним из лидеров гребной команды Венгрии, благополучно прошёл квалификацию на Олимпийские игры 1972 года в Мюнхене и вновь удостоился серебряной олимпийской медали — на сей раз в одиночках на тысяче метрах, проиграв в решающем заезде румыну Ивану Пацайкину.

На чемпионате мира 1973 года в финском Тампере Вихман вновь попал в число призёров в трёх разных дисциплинах, тем не менее, во всех трёх вынужден был довольствоваться бронзовыми наградами: С-1 1000 м, С-1 10000 м, С-2 1000 м. На следующем мировом первенстве, прошедшем в Мехико, добился успеха только в одной дисциплине, в одиночках на десяти тысячах метров, но зато получил медаль высшего золотого достоинства. Год спустя в Белграде выиграл бронзу в километровой гонке одиночных каноэ. Позже отправился представлять страну на Олимпиаде 1976 года в Монреале — в той же километровой одиночной дисциплине выиграл бронзу — лучше него финишировали только югослав Матия Любек и советский гребец Василий Юрченко.

После третьей в своей карьере Олимпиады Тамаш Вихман остался в основном составе венгерской национальной сборной и продолжил принимать участие в крупнейших международных регатах. Так, в 1977 году он съездил на чемпионат мира в Софию, где завоевал золото в десятикилометровой программе одиночных каноэ. Год спустя на мировом первенстве в Белграде добавил в послужной список две серебряные награды, добытые в одиночках на километре и десяти километрах. Ещё через год на аналогичных соревнованиях в Дуйсбурге в тех же дисциплинах одолел всех соперников и стал лучшим. За это выдающееся достижение по итогам сезона признан лучим спортсменом Венгрии. Выступил, помимо всего прочего, и на Олимпийских играх 1980 года в Москве, но на сей раз остался без медалей — в одиночках на тысяче метрах показал в решающем заезде девятый результат, тогда как на пятистах метрах финишировал в финале четвёртым, немного не дотянув до призовых позиций.

В 1981 году на чемпионате мира в английском Ноттингеме Вихман завоевал золотую медаль в одиночках на десяти тысячах метров, а затем на мировом первенстве в Белграде в следующем сезоне повторил это достижение, став таким образом девятикратным чемпионом мира по гребле на байдарках и каноэ. В последний раз сколько-нибудь значимый результат показал в 1983 году, когда на чемпионате мира в Тампере выиграл бронзу — в той же одиночной десятикилометровой дисциплине. Вскоре по окончании этих соревнований принял решение завершить спортивную карьеру, уступив место в сборной молодым венгерским гребцам.

Завершив спортивную карьеру, работал тренером по гребле. В качестве актёра снялся в нескольких художественных фильмах, в том числе в таких лентах как «Заколдованный доллар» и «Гармонии Веркмейстера». За выдающиеся достижения на спортивном и тренерском поприще в 2008 году награждён крестом ордена «За заслуги» Венгрии.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/wi/tamas-wichmann-1.html Тамаш Вихман] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.canoeresults.eu/medals?year=&name=Wichmann+Tamas Тамаш Вихман] — медали на крупнейших международных соревнованиях
• [web.archive.org/web/20100105013709/www.canoeicf.com/site/canoeint/if/downloads/result/Pages%201-41%20from%20Medal%20Winners%20ICF%20updated%202007-2.pdf?MenuID=Results%2F1107%2F0%2CMedal_winners_since_1936%2F1510%2F0 Списки чемпионов и призёров по гребле на байдарках и каноэ (1936—2007)]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Вихман, Тамаш

На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.


Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.