Вышнеградский, Николай Алексеевич

Николай Алексеевич Вышнеградский (5 (17) декабря 1821, Вышний Волочёк Тверской губернии — 19 апреля (1 мая) 1872, Санкт-Петербург) — русский педагог и организатор женских гимназий в России.

Из духовного звания; его младший брат, Иван Алексеевич — министр финансов в 1888—1892 годах.

Образование Николай Алексеевич Вышнеградский получил в Главном педагогическом институте (1844). Затем преподавал русскую словесность в Ларинской гимназии (с 1845) и в старших классах училища правоведения. За диссертацию «О филологических исследованиях церковно-славянского наречия и преимущественно о грамматиках сего наречия» в 1847 году получил степень магистра русской словесности. В Главном педагогическом институте преподавал с 1848 года, сначала — в предварительном курсе — философские науки, затем, с 1849 года — педагогику; в 1853 году получил звание экстраординарного профессора, одновременно являясь инспектором классов Павловского женского института.

В 1854 году составил одну из первых отечественных программ по педагогике для подготовки учителей. С 1855 года он — член учёного комитета Министерства народного просвещения. С 1857 года стал издавать «Русский педагогический журнал», который имел большой успех. Публикациями в журнале он настойчиво проводил мысль о необходимости широкой постановки женского образования в России. В 1858 году Вышнеградский обратился с планом устройства женского образования к принцу Ольденбургскому, при посредстве которого вскоре последовало открытие в Санкт-Петербурге, на углу Невского проспекта (д. 45) и Троицкой (Рубинштейна), первого «Мариинского женского училища для приходящих девиц», попечителем которого был назначен принц Ольденбургский, а начальником — Н. А. Вышнеградский. В 1862 году Вышнеградский подготовил устав, который лёг в основу деятельности всех Мариинских женских училищ в России.

Литература

• [www.knowledge.su/v/vyshnegradskiy-nikolay-alekseevich Вышнеградский Николай Алексеевич] // Большая Российская энциклопедия
• Вышнеградский, Николай Алексеевич // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Вышнеградский, Николай Алексеевич

Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных дорог; и, казалось бы, тут, простояв четыре дня, французы могли бы узнать, где неприятель, сообразить что нибудь выгодное и предпринять что нибудь новое. Но после четырехдневной остановки толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей дороге, на Красное и Оршу – по пробитому следу.
Ожидая врага сзади, а не спереди, французы бежали, растянувшись и разделившись друг от друга на двадцать четыре часа расстояния. Впереди всех бежал император, потом короли, потом герцоги. Русская армия, думая, что Наполеон возьмет вправо за Днепр, что было одно разумно, подалась тоже вправо и вышла на большую дорогу к Красному. И тут, как в игре в жмурки, французы наткнулись на наш авангард. Неожиданно увидав врага, французы смешались, приостановились от неожиданности испуга, но потом опять побежали, бросая своих сзади следовавших товарищей. Тут, как сквозь строй русских войск, проходили три дня, одна за одной, отдельные части французов, сначала вице короля, потом Даву, потом Нея. Все они побросали друг друга, побросали все свои тяжести, артиллерию, половину народа и убегали, только по ночам справа полукругами обходя русских.
Ней, шедший последним (потому что, несмотря на несчастное их положение или именно вследствие его, им хотелось побить тот пол, который ушиб их, он занялся нзрыванием никому не мешавших стен Смоленска), – шедший последним, Ней, с своим десятитысячным корпусом, прибежал в Оршу к Наполеону только с тысячью человеками, побросав и всех людей, и все пушки и ночью, украдучись, пробравшись лесом через Днепр.
От Орши побежали дальше по дороге к Вильно, точно так же играя в жмурки с преследующей армией. На Березине опять замешались, многие потонули, многие сдались, но те, которые перебрались через реку, побежали дальше. Главный начальник их надел шубу и, сев в сани, поскакал один, оставив своих товарищей. Кто мог – уехал тоже, кто не мог – сдался или умер.


Казалось бы, в этой то кампании бегства французов, когда они делали все то, что только можно было, чтобы погубить себя; когда ни в одном движении этой толпы, начиная от поворота на Калужскую дорогу и до бегства начальника от армии, не было ни малейшего смысла, – казалось бы, в этот период кампании невозможно уже историкам, приписывающим действия масс воле одного человека, описывать это отступление в их смысле. Но нет. Горы книг написаны историками об этой кампании, и везде описаны распоряжения Наполеона и глубокомысленные его планы – маневры, руководившие войском, и гениальные распоряжения его маршалов.