В лесах (фильм)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
В лесах
Within the Woods
Жанр

Фильм ужасов
Короткометражный фильм

Режиссёр

Сэм Рейми

Продюсер

Брюс Кэмпбелл
Сэм Рейми
Роберт Таперт

Автор
сценария

Сэм Рейми

В главных
ролях

Брюс Кэмпбелл
Эллен Сендвейсс
Скотт Шпигель
Мэри Валенти

Оператор

Тим Фило

Длительность

31 мин.

Бюджет

1600 долларов

Страна

США

Язык

английский

Год

1978

IMDb

ID 0078503

К:Фильмы 1978 года

«В лесах» (англ. Within The Woods) — короткометражный фильм ужасов, сценарист, режиссёр и продюсер Сэм Рэйми. Рэйми черпал вдохновение из его ранних короткометражных фильмов Clockwork, решив создать «прототип» фильма ужасов, чтобы вызвать интерес потенциальных инвесторов. Рэйми пригласил своих друзей Брюса Кэмпбелла и Эллен Сандвейс как двух главных героев и спродюсировал фильм за $ 1600. Трое персонажей фильма, за исключением Шелли, названы в честь реальных имён актёров их исполнивших. Съёмки картины продолжались шесть дней и производились недалеко от фермы продюсера Роберта Таперта в городе Маршалл, производство было сложным из-за низкого бюджета. Несколько спецэффектов, представленные в фильме, смотрелись крайне дешево, некоторые из которых были обыграны прямо на съемочной площадке. Центральной идеей фильма стало одержимость и сосредоточение таинственных сил, исходящих из леса. Рэйми убедил местного менеджера кинотеатра показать фильм на одном экране вместе с Rocky Horror Picture Show, что вызвало небольшой интерес. Премьера фильма состоялась 12 октября 1978 года. Изначальный скромный успех, но после того, как Рейми увидел реакцию зрителей, это вдохновило его на создание ремейка с гораздо большим бюджетом, под названием Зловещие мертвецы (1981). Фильм был первым в рамках франшизы Зловещие мертвецы, и положил начало карьеры как Кэмпбелла, так и Рэйми. Визуальная подача и режиссура В Лесах, впоследствии определили стиль Рейми, который угадывался в последующих фильмах.





Сюжет

Две влюбленные пары, в общей сложности четыре подростка, решили провести выходные вместе, выбрав местом проведения отдалённую хижину в лесу. Неведомая сила преследовала и наблюдала за группой без их ведома. Эллен (Ellen Sandweiss) и её бойфренд Брюс (Bruce Campbell) пошли в лес, чтобы устроить там пикник. Другая пара, Скотти (Scott Spiegel) и Шелли (Mary Валенти), остались в домике играть в монополию. Во время пикника, Брюс рассказывает Эллен, что они находятся на старом индейском кладбище. Эллен начинает беспокоиться, но Брюс уверяет её, что с ними все будет в порядке, если только они не потревожат могилы умерших. Брюс отправляется на поиски дров для костра и обнаруживает древний кинжал, принадлежащий индейцам. Игнорируя свой собственный совет, он берет кинжал с собой. После обеда Эллен засыпает. Когда она просыпается, она обнаруживает, что Брюс пропал, после минутного замешательства она отправляется на его поиски. К её ужасу она находит труп Брюса, ужасно изуродованного, с явными ножевыми ранениями. После ужасающей находки за ней начинает гнаться неизвестная сила. Пробираясь через лес, она бежит обратно к хижине и кричит, чтобы её немедленно впустили, а злой дух продолжал приближаться все ближе. Эллен говорит своим друзьям, что Брюс был убит, но Скотти не верит ей, считая это шуткой и отправляется на поиски Брюса. Шелли — подруга Скотти — и Эллен начинают беспокоиться, потому что Скотти долго отсутствует. Шелли идет на улицу, чтобы начать поиски пропавших без вести друзей, но одержимый демонами Брюс нападает и душит её, в конце концов всаживает ей в шею кинжал, который он нашёл, попутно произнося фразу «присоединяйся к нам». Эллен, испугавшись своего одержимого друга, бежит в соседнею комнату и хватает нож, чтобы защитить себя. Кто-то пытается войти в комнату, где Эллен прячется, и она от испуга набрасывается с ножом на входящего в дверь, как оказалось Скотти, который только что вернулся из леса. Эллен в ужасе и в это время на неё нападает Брюс. Эллен удается заманить Брюса на улицу, порезав его несколько раз. Умирающий Скотти говорит Эллен, что в подвале лежит пистолет, который они принесли с собой. Спускаясь по лестнице подвала вниз, Элли спотыкается о сломанную ступеньку и ранит себя. После того как она находит пистолет, она поднимается по лестнице и обнаруживает, что Скотти был зарезан, когда она была внизу. Одержимый Брюс нападает на неё, но ей удается отрубить ему руку. Эллен пытается убежать, но Брюс догоняет её и швыряет её по всей комнате словно куклу. Брюс начинает душить Эллен, но она поднимает отрезанную руку, которая до сих пор держит кинжал и протыкает им Брюса. На мгновение, истекающей кровью Брюс, замирает лежа на полу, но только для того, чтобы затем продолжить своё наступление на Эллен. При помощи топора Эллен отрубает каждую конечность Брюса, несмотря на это они продолжают извиваться. В ужасе от происходящего Эллен садится в угол и начинает что-то бормотать про себя. Труп Скотти неожиданно вскакивает, прежде чем Эллен его замечает, он уже готовится к атаке. Затем экран темнеет, оставляя судьбу Эллен неопределенной.

В ролях

Художественные особенности

Еще до появления идеи короткометражки «В лесу» Сэм Рэйми и Брюс Кэмпбелл были давними друзьями, которые выросли вместе. Во времена их молодости дуэт спродюсировал несколько малобюджетных фильмов на пленке super 8. В начале своей карьеры Рэйми срежесировал фильмы, которые больше всего напоминали комедии, такие как Booby Bartenders, Shemp Eats the Moon и The Great Bogus Monkey Pignut Swindle. Даже актёры и съёмочная бригада отзывалась об этих фильмах как о «глупых» и примитивных. В конечном итоге Рэйми снял короткометражный фильм It’s Murder!/Это Убийство!, в котором преобладали комедийные моменты. В одной из сцен Рэйми хорошо удалось нагнать саспиенса, где преступник нападает на жертву. Спустя некоторое время он открестился от этого короткого метра, но заметил, что лучше всего в неи работало, так «Это Убийство!»

Работа над этим фильмом вдохновила Рэйми подойти к жанру ужасов с большим энтузиазмом, что приводит его к концепции своего следующего короткометражного фильма Clockwork. В фильме показана женщина, которую преследует сумасшедший. После этого фильма, Рэйми окончательно загорелся идеей фильмов ужасов. Хотя Рэйми и Кэмпбелл проявляли интерес к жанру, они признали, что не имели достаточного опыта и принялись заполнять пробелы путём походов в кинотеатры на различные научно-фантастические фильмы и фильмы ужасов. Рэйми продвигал девиз «Чем больше крови, тем веселее»/«the gore the merrier». Рэйми увидел своё будущее как режиссёра в жанре категории В, он захотел создать более амбициозный проект, в отличие от тех, которые предлагались в этом жанре в то время. Для того, чтобы вызвать интерес потенциальных продюсеров Рэйми и Кэмпбелл придумали «прототип» своего фильма, «визитную карточку», которая смогла бы открыть двери в «большое кино».

Фильм прототип получил названии «В лесу». Ко всему прочему, Рэйми черпал вдохновение не только в фильмах ужасов, одним из главных вдохновителей для Рэйми стал Говард Лавкрафт, именно он познакомил Рэйми с «книгой мертвых». Рэйми изучал концепцию волшебных книг, в частности Некрономикона, догматы этих книг легли в основу фильма. Кэмпбелл описал фильм как сочетание «creative writing and ancient history»/«оригинального творчества и древней историй». Для того, чтобы конкретизировать идеи, Рэйми придумал концепцию, где группа подростков пошли в лес и были атакованы демоническими духами, которые вырвались из потревоженной индейской могилы. Концепция «книги мертвых» не была использована в фильме, но позже стала неотъемлемой частью творчества Рэйми.

Фильм представляет собой любительскую киносъёмку, отдающую желтоватым цветом. Некоторые сцены съёмки очень затемнены, что создаёт трудности для восприятия. Многие идеи картины впоследствии были реализованы в серии фильмов Зловещие мертвецы: наличие мрачного одинокого домика и подвешенных качелей; сцена с девушкой, когда она отпирает дверь ключом, а за ней гонится дух и хватает её за запястье; фраза «Присоединитесь к нам»; зомби, одержимые духами и так далее.

Напишите отзыв о статье "В лесах (фильм)"

Ссылки

Отрывок, характеризующий В лесах (фильм)

– Наташа, что ты? Поди сюда, – сказала графиня.
Наташа подошла под благословенье, и настоятель посоветовал обратиться за помощью к богу и его угоднику.
Тотчас после ухода настоятеля Нашата взяла за руку свою подругу и пошла с ней в пустую комнату.
– Соня, да? он будет жив? – сказала она. – Соня, как я счастлива и как я несчастна! Соня, голубчик, – все по старому. Только бы он был жив. Он не может… потому что, потому… что… – И Наташа расплакалась.
– Так! Я знала это! Слава богу, – проговорила Соня. – Он будет жив!
Соня была взволнована не меньше своей подруги – и ее страхом и горем, и своими личными, никому не высказанными мыслями. Она, рыдая, целовала, утешала Наташу. «Только бы он был жив!» – думала она. Поплакав, поговорив и отерев слезы, обе подруги подошли к двери князя Андрея. Наташа, осторожно отворив двери, заглянула в комнату. Соня рядом с ней стояла у полуотворенной двери.
Князь Андрей лежал высоко на трех подушках. Бледное лицо его было покойно, глаза закрыты, и видно было, как он ровно дышал.
– Ах, Наташа! – вдруг почти вскрикнула Соня, хватаясь за руку своей кузины и отступая от двери.
– Что? что? – спросила Наташа.
– Это то, то, вот… – сказала Соня с бледным лицом и дрожащими губами.
Наташа тихо затворила дверь и отошла с Соней к окну, не понимая еще того, что ей говорили.
– Помнишь ты, – с испуганным и торжественным лицом говорила Соня, – помнишь, когда я за тебя в зеркало смотрела… В Отрадном, на святках… Помнишь, что я видела?..
– Да, да! – широко раскрывая глаза, сказала Наташа, смутно вспоминая, что тогда Соня сказала что то о князе Андрее, которого она видела лежащим.
– Помнишь? – продолжала Соня. – Я видела тогда и сказала всем, и тебе, и Дуняше. Я видела, что он лежит на постели, – говорила она, при каждой подробности делая жест рукою с поднятым пальцем, – и что он закрыл глаза, и что он покрыт именно розовым одеялом, и что он сложил руки, – говорила Соня, убеждаясь, по мере того как она описывала виденные ею сейчас подробности, что эти самые подробности она видела тогда. Тогда она ничего не видела, но рассказала, что видела то, что ей пришло в голову; но то, что она придумала тогда, представлялось ей столь же действительным, как и всякое другое воспоминание. То, что она тогда сказала, что он оглянулся на нее и улыбнулся и был покрыт чем то красным, она не только помнила, но твердо была убеждена, что еще тогда она сказала и видела, что он был покрыт розовым, именно розовым одеялом, и что глаза его были закрыты.
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.
– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.


На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
Все русские, содержавшиеся с Пьером, были люди самого низкого звания. И все они, узнав в Пьере барина, чуждались его, тем более что он говорил по французски. Пьер с грустью слышал над собою насмешки.
На другой день вечером Пьер узнал, что все эти содержащиеся (и, вероятно, он в том же числе) должны были быть судимы за поджигательство. На третий день Пьера водили с другими в какой то дом, где сидели французский генерал с белыми усами, два полковника и другие французы с шарфами на руках. Пьеру, наравне с другими, делали с той, мнимо превышающею человеческие слабости, точностью и определительностью, с которой обыкновенно обращаются с подсудимыми, вопросы о том, кто он? где он был? с какою целью? и т. п.
Вопросы эти, оставляя в стороне сущность жизненного дела и исключая возможность раскрытия этой сущности, как и все вопросы, делаемые на судах, имели целью только подставление того желобка, по которому судящие желали, чтобы потекли ответы подсудимого и привели его к желаемой цели, то есть к обвинению. Как только он начинал говорить что нибудь такое, что не удовлетворяло цели обвинения, так принимали желобок, и вода могла течь куда ей угодно. Кроме того, Пьер испытал то же, что во всех судах испытывает подсудимый: недоумение, для чего делали ему все эти вопросы. Ему чувствовалось, что только из снисходительности или как бы из учтивости употреблялась эта уловка подставляемого желобка. Он знал, что находился во власти этих людей, что только власть привела его сюда, что только власть давала им право требовать ответы на вопросы, что единственная цель этого собрания состояла в том, чтоб обвинить его. И поэтому, так как была власть и было желание обвинить, то не нужно было и уловки вопросов и суда. Очевидно было, что все ответы должны были привести к виновности. На вопрос, что он делал, когда его взяли, Пьер отвечал с некоторою трагичностью, что он нес к родителям ребенка, qu'il avait sauve des flammes [которого он спас из пламени]. – Для чего он дрался с мародером? Пьер отвечал, что он защищал женщину, что защита оскорбляемой женщины есть обязанность каждого человека, что… Его остановили: это не шло к делу. Для чего он был на дворе загоревшегося дома, на котором его видели свидетели? Он отвечал, что шел посмотреть, что делалось в Москве. Его опять остановили: у него не спрашивали, куда он шел, а для чего он находился подле пожара? Кто он? повторили ему первый вопрос, на который он сказал, что не хочет отвечать. Опять он отвечал, что не может сказать этого.