Генрих V Мекленбургский

Генрих V Мекленбургский
герцог Мекленбурга
27 декабря 1503 — 6 февраля 1552
Предшественник:	Магнус II Мекленбургский
Преемник:	Иоганн Альбрехт I Мекленбургский

Генрих V Миролюбивый (нем. Heinrich V. der Friedfertige; 3 мая 1479 — 6 февраля 1552) — герцог Мекленбургский, правивший в Мекленбург-Шверине. Сын герцога Магнуса II и Софии Померанской.

Генрих правил вместе со своими братьями Эрихом и Альбрехтом и дядей Бальтазаром с 27 декабря 1503 года. Дядя умер 16 марта 1507 года, а брат Эрих — 22 декабря 1508 года, оба не оставили наследников, и Генрих с братом Альбрехтом получили всю власть в Мекленбурге. Сначала они управляли страной совместно, хотя Альбрехт неоднократно высказывался за раздел земель, который был в конечном счёте зафиксирован в Нойбранденбургском династийном договоре от 7 мая 1520 года. В нём устанавливалось, что Генрих правит в Шверине, а Альбрехт — в Гюстрове, фактического раздела земель не производится.

На время правления Генриха выпала Реформация Мартина Лютера, которая быстро обрела приверженцев в Мекленбурге, и начиная с 1523 года и даже ранее лютеранство проповедовалось более или менее официально. Герцог Генрих с самого начала способствовал распространению нового учения, сначала соблюдая осторожность, а после Аугсбургского рейхстага — более открыто. С 1524 года Генрих состоял в переписке с Лютером, который направлял к нему в Мекленбург учителей и проповедников.

Генрих также вступил в Торгауский союз 12 июня 1526 года, а в 1532 году он открыто заявил о приверженности учению Лютера. Он хотел придать новому учению прочную внешнюю и внутреннюю организацию и в 1537 году поручил Иоганну Риблингу, рекомендованному ему Лютером, составить церковный устав, катехизис и порядок богослужения. Вопросы церковной организации полностью заняли несколько лет его правления.

В религиозной войне, разразившейся в Германии после смерти Лютера, Генрих не принимал участия и не вступал в Шмалькальденский союз протестантских князей. Тем не менее, он препятствовал исполнению постановления, изданного императором в 1548 году, и утвердил принятое в июле 1549 года решение мекленбургских сословий об официальном признании лютеранского учения. Вскоре после этого 6 февраля 1552 года Генрих умер, оставив о себе славу благочестивого и миролюбивого правителя.

Потомки

Генрих V был женат трижды.

12 декабря 1505 года он женился на Урсуле Бранденбургской (1488—1510), дочери бранденбургского курфюрста Иоганна Цицерона. У них родились:

• Магнус III (1509—1550), герцог Мекленбург-Шверина, администратор Шверинского епископства, с 1532 года епископ Шверина
• София (ум. 1541), замужем за герцогом Эрнстом I Брауншвейг-Люнебургским
• Урсула (ум. 1586), последняя аббатиса Рибницкого монастыря.

Второй брак Генрих заключил 12 июня 1513 года с Еленой Пфальцской (1493—1524), дочерью пфальцского курфюрста Филиппа. В этом браке родились:

• Филипп (1514—1557), герцог Мекленбург-Шверина
• Маргарита (ум. 1586), замужем за герцогом Генрихом II Мюнстерберг-Эльсским
• Катарина (ум. 1586), замужем за лигницким герцогом Фридрихом III.

14 мая 1551 года Генрих женился в третий раз на Урсуле (ум. после 1565 года в Миндене), дочери герцога Магнуса I Саксен-Лауэнбургского.

Литература

• Friedrich Wigger: Stammtafeln des Großherzoglichen Hauses von Meklenburg. In: Jahrbücher des Vereins für Mecklenburgische Geschichte und Altertumskunde. Bd. 50. Schwerin, 1885. S. 111—326. ([portal.hsb.hs-wismar.de/pub/lbmv/mjb/jb050/350367779.html])

Ссылки

• [portal.hsb.hs-wismar.de/pub/lbmv/mjb/jb050/350367779.html Генеалогическое древо Мекленбургского дома]

Отрывок, характеризующий Генрих V Мекленбургский

– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.