Германо-турецкий союз

Союзный договор между Германской и Османской империями был подписан 2 августа 1914 года. Он окончательно закрепил положение о том, что Османская империя вступит в мировую войну на стороне Германии. Став союзником Германии, Османская империя фактически вступила в Первую мировую войну на стороне Центральных держав. В Османской империи также имелись сторонники заключения союзного договора с Антантой. Например Талаат-паша выступал за союз с Францией. Однако союзником Франции была Россия, главный враг Османской империи, поэтому согласовать союзный договор с Францией и Великобританией было не просто.

Султан Османской империи Мехмед V оставался сторонником нейтралитета и не вмешательства страны в мировую войну. Однако ведущие политики страны постоянно оказывали давление на главу государства с целью вступления в войну на стороне Германии. Союз с Османской империей был необходим Германии. Германская империя начала строительство важнейшей железной дороги на территории Османской империи до Багдада - Восточный экспресс. Это позволило укрепить связи Османской империи с промышленно развитыми странами Европы, а Германия получила доступ к своим колониям и торговым рынкам в Индии.

Литература

• Geoffrey Miller. [www.gwpda.org/naval/turkmill.htm Turkey Enters the War and British Actions] December 1999.

Ссылки

• [avalon.law.yale.edu/20th_century/turkgerm.asp The Treaty of Alliance Between Germany and Turkey] 2 August 1914

Отрывок, характеризующий Германо-турецкий союз

– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.