Гиппарета
| Гиппарета | |
| др.-греч. Ἱππαρέτη | |
| Место рождения: |
Алопека (Аттика) |
|---|---|
| Отец: | |
| Супруг: | |
| Дети: | |
Гиппарета (др.-греч. Ἱππαρέτη) — афинская аристократка, жена Алкивиада.
Дочь Гиппоника из рода Кериков, богатейшего человека в Афинах, от его второго брака с неизвестной афинянкой[1].
Была выдана отцом за Алкивиада с неслыханным приданым в 10 талантов (до 422 до н. э.) После рождения первенца Алкивиад пытался вымогать у её брата Каллия еще столько же, и это привело к конфликту.
По сообщениям Псевдо-Андокида и Плутарха, Алкивиад открыто приводил в свой дом гетер — и рабынь, и свободных — с чем его жена не могла примириться и пыталась получить развод. Для женщины добиться этого было непросто, следовало собственноручно передать прошение о защите архонту на Агоре[2][3].
По словам Плутарха, любившего добавлять в повествование драматизма, Гиппарета уже подавала архонту требуемый документ, когда явился Алкивиад, «внезапно схватил её и понес через всю площадь домой, причем никто не посмел вступиться и вырвать женщину из его рук»[3].
Псевдо-Андокид пишет, что муж явился не один, а с друзьями, и силой увел жену с площади, «обнаружив таким образом перед всеми своё полное презрение и к архонтам, и к законам, и к остальным гражданам»[2]. Поддержка людей из гетерии объясняет, почему никто не смог помешать Алкивиаду, хотя Гиппарету должны были сопровождать свидетели и кто-то из родственников.
Плутарх, писавший через полтысячелетия после этих событий, полагает, что
Примененное им насилие никто не счел ни противозаконным, ни бесчеловечным: по-видимому, закон для того и приводит в общественное место женщину, покидающую своего супруга, чтобы предоставить последнему возможность вступить с ней в переговоры и попытаться удержать её.— Плутарх. Алкивиад, 8
Препятствуя разводу, Алкивиад боролся не за жену, а за огромное приданое, которое в противном случае пришлось бы вернуть в её семью[4]. По словам Плутарха, Гиппарета оставалась с мужем до самой смерти, и умерла вскоре после отъезда Алкивиада в Эфес (около 410 до н. э.)
В браке было двое детей: Алкивиад Младший и дочь, вышедшая за своего двоюродного брата Гиппоника.
Напишите отзыв о статье "Гиппарета"
Примечания
- ↑ Swoboda, 1913, S. 1908.
- ↑ 1 2 Псевдо-Андокид. IV, 14
- ↑ 1 2 Плутарх. Алкивиад, 8
- ↑ Суриков, 2011, с. 179.
Литература
- Swoboda E. Hipponikos 3 // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Band VIII, 2. — Stuttgart: Alfred Druckenmüller, 1913.
- Суриков И. Е. Античная Греция: политики в контексте эпохи. Година междоусобиц. — М.: Русский Фонд Содействия Образованию и Науке, 2011. — ISBN 978-5-91244-030-4.
Отрывок, характеризующий Гиппарета
Долохов держал за руку англичанина и ясно, отчетливо выговаривал условия пари, обращаясь преимущественно к Анатолю и Пьеру.Долохов был человек среднего роста, курчавый и с светлыми, голубыми глазами. Ему было лет двадцать пять. Он не носил усов, как и все пехотные офицеры, и рот его, самая поразительная черта его лица, был весь виден. Линии этого рта были замечательно тонко изогнуты. В средине верхняя губа энергически опускалась на крепкую нижнюю острым клином, и в углах образовывалось постоянно что то вроде двух улыбок, по одной с каждой стороны; и всё вместе, а особенно в соединении с твердым, наглым, умным взглядом, составляло впечатление такое, что нельзя было не заметить этого лица. Долохов был небогатый человек, без всяких связей. И несмотря на то, что Анатоль проживал десятки тысяч, Долохов жил с ним и успел себя поставить так, что Анатоль и все знавшие их уважали Долохова больше, чем Анатоля. Долохов играл во все игры и почти всегда выигрывал. Сколько бы он ни пил, он никогда не терял ясности головы. И Курагин, и Долохов в то время были знаменитостями в мире повес и кутил Петербурга.
Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
