Голдстоун (обсерватория)

Обсерватория Голдстоун

Антенна диаметром 70 метров в Голдстоуне
Оригинал названия	англ. Goldstone Deep Space Communications Complex
Тип	радиообсерватория, планетный радар
Расположение	Калифорния, США
35°25′25″ с. ш. 116°53′24″ з. д.35.4237111° с. ш. 116.89000° з. д. / 35.4237111; -116.89000
Длины волн	радиоизлучение
Дата открытия	1958
Диаметр	70 м
Купол	нет
Сайт	[deepspace.jpl.nasa.gov/dsn/ ce.jpl.nasa.gov/dsn/]

Комплекс дальней космической связи Голдстоун (англ. Goldstone Deep Space Communications Complex — GDSCC), обычно называемый обсерватория Голдстоун — антенная система в пустыне Мохаве в южной Калифорнии, США, в 60 км к северу от Барстоу.

Обсерватория имеет один из крупнейших в мире радиотелескопов. Кроме выполнения обычных радиоастрономических задач, связанных с пассивным наблюдением собственного излучения небесных тел, комплекс включает в себя мощные передатчики, которые позволяют проводить активные космические эксперименты, связанные с излучением в сторону исследуемых объектов мощных электромагнитных потоков с последующим анализом принятых сигналов. В мире всего три таких мощных радара: один — в Голдстоуне, и два — в России (радары типа РТ-70 в Восточном центре дальней космической связи и в Центре дальней космической связи под Евпаторией).

В списке обсерваторий Центра малых планет за обсерваторией закреплены три кода: 252, 253 и 257. Антенна обсерватории является частью сети дальней космической связи НАСА — глобальной сети радиоантенн, которая используется Лабораторией реактивного движения НАСА для управления космическими аппаратами, а также для радио- и радиолокационных исследований.

Антенна в Голдстоуне, диаметром 64 метра, была построена в 1966 году, став самой мощной системой дальней космической связи. В конце 1980-х годов диаметр антенны был увеличен с 64 до 70 метров, чтобы обеспечить лучший приём данных от «Вояджера-2» при прохождении им вблизи планеты Нептун.

Отрывок, характеризующий Голдстоун (обсерватория)

– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.