Горишний, Дмитрий Павлович

Горишний Дмитрий Павлович
Дата рождения	1 октября 1918(1918-10-01)
Место рождения	село Горькая Балка, ныне Новопокровский район, Краснодарский край
Дата смерти	9 августа 2006(2006-08-09) (87 лет)
Место смерти	село Сенное, Краснодарский край, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР
Звание	Старший сержант
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Медали

Внешние изображения
	[selgazeta.ru/images/stories/photo/Gorishnii.jpg Фотография Горишного]

Дмитрий Павлович Горишний (1918—2006) — участник Великой Отечественной войны, командир отделения разведки 260-го гвардейского пушечного артиллерийского полка 17-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады 5-й гвардейской артиллерийской дивизии прорыва 7-й гвардейской армии 2-го Украинского фронта, гвардии старший сержант. Герой Советского Союза.

Биография

Родился 1 октября 1918 года в с. Горькая Балка, ныне Новопокровского района Краснодарского края, в семье крестьянина. Русский.

Образование неполное среднее — учился в школе села. Работал агротехником в колхозе.

В Красной Армии с 1939 года. На фронте в Великую Отечественную войну — с ноября 1941. Член ВКП(б)/КПСС с 1942 года.

Командир отделения разведки 260-го гвардейского пушечного артиллерийского полка гвардии старший сержант Дмитрий Горишний, находясь в боевых порядках подразделений, во время боя 5 января 1945 года поднял залёгших бойцов в атаку. В уличных боях за Будапешт (Венгрия) умело корректировал огонь артиллерии. Заменил выбывшего из строя командира стрелковой роты, успешно руководил боем.

После войны был демобилизован. Закончил Ленинградский университет. Работал заместителем директора, а с 1975 года — директором винодельческого завода в Темрюкском районе Краснодарского края.

Д. П. Горишный умер 9 августа 2006 года. Похоронен в посёлке Сенном Темрюкского района Краснодарского края.

Награды

• Звание Героя Советского Союза присвоено 15 мая 1946 года (№ 6157).
• Награждён орденами Ленина, Отечественной войны 1 степени, Красной Звезды и «Знак Почёта», а также медалями.

Память

• В Темрюке проводится турнир по боксу, посвящённый памяти Героя Советского Союза Дмитрия Горишнего.

Ссылки

 Игорь Сердюков. [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19958 Горишний, Дмитрий Павлович]. Сайт «Герои Страны». Проверено 13 марта 2015.

• [az-libr.ru/index.shtml?Persons&3EG/82da9a75/index Горишний Дмитрий Павлович].
• [selgazeta.ru/istoriya-pamyat/dmitriy-pavlovich-gorishniy.html Дмитрий Павлович Горишний].

Отрывок, характеризующий Горишний, Дмитрий Павлович

– Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов.
Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов.
– Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал.


Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным.
Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону.
Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии.
Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают?
Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения.
Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины.
Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура].
На другой день после совета Наполеон, рано утром, притворяясь, что хочет осматривать войска и поле прошедшего и будущего сражения, с свитой маршалов и конвоя ехал по середине линии расположения войск. Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти.
Когда вот вот les enfants du Don [сыны Дона] могли поймать самого императора в середине его армии, ясно было, что нечего больше делать, как только бежать как можно скорее по ближайшей знакомой дороге. Наполеон, с своим сорокалетним брюшком, не чувствуя в себе уже прежней поворотливости и смелости, понял этот намек. И под влиянием страха, которого он набрался от казаков, тотчас же согласился с Мутоном и отдал, как говорят историки, приказание об отступлении назад на Смоленскую дорогу.