Госпатрик II, граф Лотиана

Госпатрик II англ. Gospatric II
граф Лотиана
около 1134 — 1138
Предшественник:	Новообразование?
Преемник:	Госпатрик III
Смерть:	22 августа 1138(1138-08-22) Коудон Мур рядом с Норталлертоном, Северный Йоркшир, Англия
Род:	Данбары
Отец:	Госпатрик I
Дети:	сыновья: Госпатрик III, Адам, Эдвард, Эдгар дочь: Юлиана

Госпатрик II (англ. Gospatric II; вероятно погиб 22 августа 1138) — англо-шотландский аристократ, граф Лотиана и английский барон, сын Госпатрика I, графа Нортумбрии.

Родственник шотландских королей, Госпатрик имел владения в Лотиане и англо-шотландском Пограничье, вероятно, занимая высокое положение при дворе шотландского короля Давида I. Кроме того, он пользовался расположением английского короля Генриха I Боклерка, от которого получил владения в Нортумбрии. Скорее всего он погиб во время вторжения шотландской армии в Англию в битве штандартов.

Госпатрик был родоначальником шотландского рода Данбаров, игравшего заметную роль в Шотландии и Пограничье.

Биография

Госпатрик был младшим из сыновей графа Нортумбрии Госпатрика I, бежавшего в Шотландию около 1072 года после потери своих владений. Традиционно считается, что Госпатрик I был внуком Кринана Данкельдского и, соответственно, родственником короля Шотландии Малькольма III, который даровал Госпатрику земли в Данбаре и Лотиане.

Впервые в шотландских документах Госпатрик II упоминается около 1020 года. Госпатрик засвидетельствовал много шотландских актов в период между 1020 и 1034 годами, однако там он очень редко упоминается как граф. Чаще он называется «Госпатрик, брат Дольфина». Подобное именование встречается даже на печати Госпатрика: в одном из собственных актов, датированного периодом между 1024 и 1038 годами, он себя называет «Граф Госпатрик, брат Дольфина». В то же время в акте короля Давида I, датированном июнем 1138 года, он назван просто «Граф Госпатрик». Отсутствие графского титула в документах, возможно, объясняется тем, что Гостпатрик не был графом Лотиана, а этот титул носил его старший брат Дольфин. Однако этот вывод не является общепринятым, возможно Госпатрик получил титул графа Лотиана около 1134 года, что объясняет, почему в актах, датированных периодом между 1134 и 1138 годами он называется с графским титулом.

Статус, который Госпатриик занимал в Нортумбрии, задокументирован лучше. После смерти короля Англии Генриха I новый король, Стефан Блуасский, в начале 1136 года подтвердил данное своим предшественником пожалование Бинли и ряда других земель в Нортумбрии, в которой Госпатрик владел как минимум 14 манорами. Его нортумберлендские владения включали земли между Вулером и Морпетом. Неизвестно, каким образом Госпатрик их получил, но один документ, датированный 1212 годом сообщает, что Генрих I даровал Госпатрику баронство, чтобы графы Лотиана (позже Данбара) могли разрешать пограничные споры и, фактически, это являлось попыткой обеспечить лучший контроль над пограничными землями. Это свидетельство того, что Госпатрик был в числе высшей знати, имевшей владения в англо-шотландском Пограничье. Вероятно Госпатрик занимал высокое положение при шотландском дворе, о чём свидетельствует наличие его имени как свидетеля на королевских актах. Кроме того, он пользовался поддержкой Генриха I Английского.

Пожертвования, которые Госпатрик делал церкви, возможно, свидетельствуют о его благочестии. Единственным вкладом для английских монастырей было пожертвование церкви Эдлингема. Также он передал Эдром и Несбит аббатству Колдингем, зависящему от Дарема. В Шотландии Госпатрик был покровителем церкви Святого Николая в Берикшире.

Предполагается, что Госпатрик погиб в битве штандартов, произошедшей в Коудон Мур к северу от Норталлертона в Северном Йоркшире, произошедшей 22 августа 1138 года: хронист Генрих Хантингдонский пишет, что военачальник лотианцев был поражён стрелой, когда он бился во главе своего отряда. Госпатрик точно был мёртв 16 августа 1139 года, когда король Давид I подтвердил одно из пожалований Госпатрика аббатству Колдингем, передав монахам земли, которые Госпатрик держал при жизни.

Наследовал Госпатрику его старший сын Госпатрик III.

Брак и дети

Имя жены Госпатрика неизвестно. Дети:

• Госпатрик III (ум. 1166), граф Лотиана с 1138
• Адам
• Эдвард (ум. до 1152/1153)
• Эдгар
• Юлиана; муж: Ранульф де Мерлей из Морпета (ум. после 1137)

Литература

• McDonald Andrew. [dx.doi.org/10.1093/ref:odnb/50322 Gospatric, first earl of Lothian (d. 1138)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford: Oxford University Press, 2004—2014.
• Macdonald Alastair J. King’s of the Wild Frontier? The earls of Dunbar or March, c. 1070-1435 // Boardman Steve, Ross Alasdair (eds.) The Exercise of Power in Medieval Scotland. — Portland/Dublin, 2003. — P. 139—158.
• Paul James Balfour. The Scots Peerage. — Edinburgh: David Duglas, 1906. — Vol. 3. — P. 246—247.

Ссылки

• [fmg.ac/Projects/MedLands/SCOTTISH%20NOBILITY.htm#GospartrickDunbardied1138 Dunbar] (англ.). Foundation for Medieval Genealogy. Проверено 19 сентября 2014.

Госпатрик II, граф Лотиана — предки

Кринан Тан (ум. 1045) светский аббат Данкельда, мормэр Атолла                       Малдред (ум. ок. 1045) барон Аллердейла, регент Стратклайда                             Малькольм II (ок. 954 — 25 ноября 1034) король Альбы (Шотландии)               Беток шотландская принцесса                       Госпатрик I (ок. 1040/1048 — ок. 1075) граф Нортумбрии                                   Госпатрик II граф Лотиана

Отрывок, характеризующий Госпатрик II, граф Лотиана

Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.