Государственный комитет Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности
Государственный комитет Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности (Госкомоборонпром России) — федеральный орган исполнительной власти в России, существовавший в 1993—1996 годах. Координировал деятельность государственных предприятий военно-промышленного комплекса.
Содержание
История
Государственный комитет Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности был создан 10 сентября 1993 года на основании закона Российской Федерации № 5709-I путём реорганизации Комитета Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности (Роскомоборонпрома), существовавшего с осени 1992 года. Председателем госкомитета 1 октября 1993 года был назначен В. К. Глухих, который и раньше курировал оборонную промышленность — сначала в ранге первого заместителя министра промышленности Российской Федерации, а затем как председатель Роскомоборонпрома.
Постановлением правительства России № 1069 от 23 октября 1993 года была установлена предельная численность центрального аппарата госкомитета (1196 человек), определено, что председатель госкомитета имеет 10 заместителей, включая 1 первого, а также установлена численность коллегии — 25 человек. Также было определено местоположение госкомитета — за ним был закреплён комплекс зданий по адресу Миусская площадь, д. 3, где располагался Роскомоборонпром.
В течение октября 1993 — февраля 1994 года были утверждены в должностях зампреды госкомитета, причём все они, кроме Б. М. Лапшова и В. К. Сенина, ранее работали на аналогичных должностях в Роскомоборонпроме. Ю. А. Глыбин, который в Роскомоборонпроме был первым заместителем председателя, в ноябре 1993 года был переутверждён обычным заместителем, но уже через два месяца вновь стал первым. 12 февраля 1994 года были утверждены члены коллегии Госкомоборонпрома.
В соответствии с установившейся в первой половине 1990-х годов практикой, в госкомитетах существовал институт членов, которыми обычно являлись ключевые работники центрального аппарата, руководители ведущих подведомственных предприятий, а также представители других органов власти, с которыми госкомитет находился в тесном взаимодействии. 6 мая 1994 года была установлена численность членов госкомитета — 57 человек — и утверждён их состав. 9 сентября 1995 года были утверждены новые члены вместо выбывших.
За всё время существования госкомитета положение о нём так и не было утверждено.
23 января 1996 года председателем Госкомоборонпрома вместо В. К. Глухих был назначен учёный-химик З. П. Пак, который до этого был генеральным директором — генеральным конструктором Федерального центра двойных технологий «Союз».
Указом президента России № 686 от 8 мая 1996 Госкомоборонпром России был преобразован в Министерство Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности (Миноборонпром России), во главе которого остался З. Пак. Миноборонпром просуществовал чуть менее года: в марте 1997 г. он был упразднён, подведомственные предприятия были переданы в подчинение Минэкономики России и Госкомсвязи России.
Руководство Госкомоборонпрома России
Председатель
- Глухих, Виктор Константинович (1 октября 1993 — 23 января 1996)
- Пак, Зиновий Петрович (23 января 1996 — 8 мая 1996)
Первые заместители председателя
- Глыбин Юрий Алексеевич (12 февраля 1994 — 8 июня 1996)
Заместители
- Братухин Анатолий Геннадьевич (17 декабря 1993—1996)
- Воронин Геннадий Петрович (12 октября 1993 — 13 ноября 1996)
- Глыбин Юрий Алексеевич (19 ноября 1993 — 12 февраля 1994)
- Козлов Юрий Александрович (12 октября 1993—1996)
- Лапшов Борис Михайлович (3 ноября 1993—1996)
- Новиков Сергей Константинович (12 октября 1993 — 8 июня 1996)
- Родионов Александр Алексеевич (3 декабря 1993 — ?23 апреля 1997)
- Сенин Виктор Константинович (19 ноября 1993 — 7 декабря 1996)
- Стародуб Юрий Николаевич (12 февраля 1994 — 8 июня 1996)
- Янпольский Геннадий Георгиевич (12 октября 1993 — 17 октября 1996)
Члены коллегии
- Агафонов, Константин Васильевич (12 февраля 1994 — май 1996)
- Андреев, Анатолий Сергеевич (12 февраля 1994 — май 1996)
- Везиров, Виталий Ниязович (12 февраля 1994 — май 1996)
- Долгов, Виталий Александрович (12 февраля 1994 — 8 мая 1996)
- Дьяков, Юрий Николаевич (12 февраля 1994 — май 1996)
- Ефимов, Олег Павлович (12 февраля 1994 — май 1996)
- Калабин, Виктор Борисович (12 февраля 1994 — 8 января 1996)
- Новикова, Елена Константиновна (12 февраля 1994 — май 1996)
- Новожилов, Генрих Васильевич (12 февраля 1994 — май 1996)
- Семёнов, Юрий Павлович (12 февраля 1994 — 23 октября 1995)
- Созинов, Виталий Константинович (12 февраля 1994 — май 1996)
- Хохлов, Виталий Иванович (12 февраля 1994 — май 1996)
Члены госкомитета
Напишите отзыв о статье "Государственный комитет Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности"
Ссылки
- Закон Российской Федерации № 5709-I от 10 сентября 1993 г. «О реорганизации Комитета Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности»
- Постановление Правительства Российской Федерации от 23 октября 1996 г. № 1069 «Вопросы Государственного комитета Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности»
- Распоряжение Правительства Российской Федерации от 12 февраля 1994 г. № 177-р «О членах коллегии Госкомоборонпрома России»
- Распоряжение Правительства Российской Федерации от 6 мая 1994 г. № 639-р «О членах Государственного комитета Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности»
- Распоряжение Правительства Российской Федерации от 9 сентября 1995 г. № 1261-р
- Указ Президента Российской Федерации от 8 мая 1996 г. № 868 «О совершенствовании государственного управления оборонной промышленностью»
- [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=124397 Госкомоборонпром подвел итоги 1995 года. Девяносто минут оптимизма // Коммерсантъ, № 239 (957) от 26.12.1995]
Отрывок, характеризующий Государственный комитет Российской Федерации по оборонным отраслям промышленности
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».
Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.