Грибунин, Владимир Фёдорович
Поделись знанием:
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
| Владимир Грибунин | |||
 | |||
| Имя при рождении: |
Владимир Фёдорович Грибунин | ||
|---|---|---|---|
| Дата рождения: | |||
| Место рождения: | |||
| Дата смерти: | |||
| Место смерти: | |||
| Профессия: | |||
| Гражданство: | |||
| Годы активности: |
1898—1933 | ||
| Театр: | |||
| Роли: |
Никита, Курослепов, Симеонов-Пищик | ||
| Награды: |
| ||
Владимир Фёдорович Грибунин (1873—1933) — русский советский актёр.
Содержание
Биография
Родился 17 апреля 1873 года в семье мелкопоместных дворян Грибуниных уездного города Лух Костромской губернии.
Окончил одну из московских гимназий, затем учился в училище Малого театра в 1893—1895 годах у М. П. Садовского.
С 1898 года служил в Московском художественном театре. Играл по преимуществу бытовые роли.
Был женат на актрисе театра Вере Пашенной.
Звания и награды
- Заслуженный артист РСФСР (1925).[1]
- Заслуженный деятель искусств РСФСР (1933).
Роли
- Никита («Власть тьмы» Л. Н. Толстой)
- Ферапонт, Чебутыкин («Три сестры» А. П. Чехова
- Симеонов-Пищик («Вишнёвый сад» А. П. Чехова)
- Ступендьев («Провинциалка» И. С. Тургенева)
- 1914 - Фурначев («Смерть Пазухина» М. Е. Салтыкова-Щедрина)
- Курослепов («Горячее сердце» А. Н. Островского, 1926) — одна из лучших ролей
Напишите отзыв о статье "Грибунин, Владимир Фёдорович"
Примечания
- ↑ [www.apartment.ru/Article/48794043_print.html Грибунин Владимир Федорович (1873-1933)]
Ссылки
- [www.luhadm.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=83:2008-12-17-17-00-07&catid=52:2008-12-01-09-39-27&Itemid=60 ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ ГРИБУНИН (1873-1933)]
- [fotki.yandex.ru/users/nat66956259/view/195824/?page=2 Фотография Грибунина из личного архива Станислава Садальского]
Отрывок, характеризующий Грибунин, Владимир Фёдорович
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
