Громов, Борис Фёдорович (физик)

Борис Фёдорович Громов
Дата рождения:	11 мая 1927(1927-05-11)
Место рождения:	деревня Стребково, Рыбинский уезд, Ярославская губерния, РСФСР, СССР
Дата смерти:	9 июня 2001(2001-06-09) (74 года)
Место смерти:	Обнинск, Калужская область, Россия
Страна:	СССР, Россия
Учёная степень:	доктор физико-математических наук (1966)
Учёное звание:	профессор (1968)
Награды и премии:

Бори́с Фёдорович Гро́мов (11 мая 1927, деревня Стребково, Рыбинский уезд, Ярославская губерния, РСФСР, СССР — 9 июня 2001, Обнинск, Калужская область, Россия) — советский и российский физик. Заместитель директора Физико-энергетического института (1972—?). Лауреат Ленинской премии (1961), лауреат Государственной премии СССР. Заслуженный деятель науки и техники РСФСР.

Образование

• Сретенская школа
• Девятый физико-энергетический факультет Московского энергетического института (1945—1951, с отличием)
• Кандидат физико-математических наук (1961)
• Доктор физико-математических наук (1966, степень присуждена без защиты по совокупности работ)

Биография

Родился в семье сельских учителей.

Однокурсниками Громова по МЭИ были Георгий Тошинский, Павел Ушаков, Михаил Минашин, Борис Буйницкий.

В 1951 году в дипломной работе, выполненной под руководством А. И. Лейпунского, Громов впервые в мире обосновал атомную энергетическую установку с жидкометаллическим теплоносителем (ЖМТ), ставшей прообразом последующих реакторов для атомных подводных лодок.

В СССР в качестве жидкометаллического теплоносителя был выбран сплав свинца с висмутом (выбор США в пользу натрия был ошибочным из-за пожаро- и взрывоопасности). Начав в 1951 году работать в Физико-энергетическом институте в Обнинске, Громов стал заместителем Лейпунского по свинцово-висмутовому направлению. Главным проектом для Громова стали ядерные энергетические установки (ЯЭУ).

В 1958 году был введён в эксплуатацию стенд ЯЭУ 27/ВТ — прототип лодочного реактора с тяжёлым теплоносителем. В 1961 году за создание принципиально новой ядерно-энергетической установки и проведение цикла исследований группа учёных, в числе которых был Громов, была удостоена Ленинской премии.

В Северодвинске был построена АПЛ проекта 645 с двумя реакторами, охлаждаемыми жидкометаллическим теплоносителем. Лейпунский и Громов курировали все этапы её строительства и монтажа. В 1968 году после нескольких успешных автономных походов в подлёдные северные воды, экваториальные воды и Средиземное море произошла авария на реакторе правого борта, в результате которой погибло несколько человек. Громов взял ответственность за эту аварию на себя и выступил координатором работ по улучшению реактора.

В 1954 году стал заведующим лабораторией ФЭИ, в 1964 — директором отделения. В 1972 году, после смерти Лейпунского, стал заместителем директора ФЭИ и возглавил направление ЯЭУ.

Создатели атомной подводной лодки проекта 705 (всего было построено семь лодок, в 1993 году АПЛ проекта 705 была занесена в книгу рекордов Гиннесса) были удостоены Государственной премии СССР. Громов получил премию за научное руководство созданием судовых энергетических установок для этого проекта.

Увлекался волейболом, имел первый разряд. Играл за сборную команду Обнинска по волейболу, в составе которой был чемпионом Калужской области и призёром зональных соревнований РСФСР.

Семья

• Жена — Зоя Ивановна Громова, химик. Окончила химический факультет МГУ (1948). Работала в ФЭИ.
• Дочь, две внучки

Награды и премии

• Ленинская премия (1961)
• Государственная премия СССР

Почётные звания

• Заслуженный деятель науки и техники РСФСР
• Действительный член Нью-Йоркской академии наук

Библиография

• [www.obninsk.ru/50years/?id=1755 В одном фарватере с АПЛ] // Вы и мы. — 2006.

Отрывок, характеризующий Громов, Борис Фёдорович (физик)

Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!
Но через две недели после его отъезда, она так же неожиданно для окружающих ее, очнулась от своей нравственной болезни, стала такая же как прежде, но только с измененной нравственной физиогномией, как дети с другим лицом встают с постели после продолжительной болезни.


Здоровье и характер князя Николая Андреича Болконского, в этот последний год после отъезда сына, очень ослабели. Он сделался еще более раздражителен, чем прежде, и все вспышки его беспричинного гнева большей частью обрушивались на княжне Марье. Он как будто старательно изыскивал все больные места ее, чтобы как можно жесточе нравственно мучить ее. У княжны Марьи были две страсти и потому две радости: племянник Николушка и религия, и обе были любимыми темами нападений и насмешек князя. О чем бы ни заговорили, он сводил разговор на суеверия старых девок или на баловство и порчу детей. – «Тебе хочется его (Николеньку) сделать такой же старой девкой, как ты сама; напрасно: князю Андрею нужно сына, а не девку», говорил он. Или, обращаясь к mademoiselle Bourime, он спрашивал ее при княжне Марье, как ей нравятся наши попы и образа, и шутил…
Он беспрестанно больно оскорблял княжну Марью, но дочь даже не делала усилий над собой, чтобы прощать его. Разве мог он быть виноват перед нею, и разве мог отец ее, который, она всё таки знала это, любил ее, быть несправедливым? Да и что такое справедливость? Княжна никогда не думала об этом гордом слове: «справедливость». Все сложные законы человечества сосредоточивались для нее в одном простом и ясном законе – в законе любви и самоотвержения, преподанном нам Тем, Который с любовью страдал за человечество, когда сам он – Бог. Что ей было за дело до справедливости или несправедливости других людей? Ей надо было самой страдать и любить, и это она делала.
Зимой в Лысые Горы приезжал князь Андрей, был весел, кроток и нежен, каким его давно не видала княжна Марья. Она предчувствовала, что с ним что то случилось, но он не сказал ничего княжне Марье о своей любви. Перед отъездом князь Андрей долго беседовал о чем то с отцом и княжна Марья заметила, что перед отъездом оба были недовольны друг другом.