Губернатис, Анджело де
| Анджело де Губернатис | |
| итал. Angelo de Gubernatis | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
| Известен как: |
санскритовед |
Граф Анджело де Губернатис (итал. Angelo de Gubernatis; 7 апреля 1840, Турин — 26 февраля 1913, Рим) — итальянский учёный; происходит из древней провансальской фамилии.
Жизнеописание
Анджело де Губернатис родился в Турине, занимался санскритским языковедением в Берлине, был профессором этого языка во Флоренции. В 1865 г., увлеченный пропагандой М. Бакунина, он вышел в отставку и тогда же женился на родственнице Бакунина Софье Безобразовой, сестре экономиста. Через год Губернатис разошёлся с кружком Бакунина и вновь занял кафедру.
Губернатис много путешествовал, был два раза в России, в 1885 году провел 8 месяцев в Индии. В 1886 году он основал во Флоренции индийский музей и итальянское Азиатское общество.
Он был основателем целого ряда периодических изданий, из которых наиболее распространенным и влиятельным была «Rivista Europea» (1869—1876), служившая посредницей между литературой Италии и остальной Европы. После её прекращения Губернатис в течение 11 лет (1876—1887) давал в распространеннейшем из итальянских журналов, «Nuova Antologia», обозрение иностранных литератур. Французский журнал Губернатиса, «Revue internationale», просуществовал всего три года (1883—1887). Из научных изданий Губернатиса важнее других «Giornale della società Asiatica Italiana», основанный в 1887 году. Губернатис сотрудничал во множестве газет и журналов не только итальянских, но также французских, английских, немецких, а также в русском «Вестнике Европы». Его «Dizionario biografico degli Scrittori contemporanei» с портретами (1879—1880), несмотря на недостаток объективности и равномерности, значительно дополняет словарь Ваперо. В 1888 г. он начал издавать французскую переделку его под заглавием «Dictionnaire International des écrivains du jour» и окончил её в 1891 году; недостатки остались те же, но фактов здесь еще больше.
Для театра Губернатис написал 15 драм в стихах и прозе. Наибольшей оригинальностью отличаются две его пьесы, сюжеты которых заимствованы из памятников санскритской литературы: трилогия «Il Re Nala» (1869, 2-я часть переведена на немецкий язык Фридрихом Марксом) и «Savitrî», идиллия в 2-х актах в стихах (на франц. яз. её перевел Julien Lugol). По истории литературы самый обширный его труд — «Storia universale della letteratura» (Мил. и Неаполь, 1882—1885); это ряд очерков, обнимающих историю драматического театра, историю народной лирики, историю эпоса, историю народных повестей, историю романа, историографию и пр., и при каждом очерке нечто вроде исторической хрестоматии (Florilegio) по данному виду литературы. Очерки неравного достоинства (лучшие: «Storia della poesia epica» и «Storia delle novelline popolari»); хрестоматии почти всегда представляют интересный и для итальянцев новый материал. Из его историко-литературных монографий важнее других «Alessandro Manzoni» (1878), «Manzoni ed il Fauriel» (1880) и его объяснения к «Божественной комедии» для итальянского юношества. По фольклору наиболее интересный материал и выводы представляют «Storia comparata degli usi nuziali» (1869), «Storia comparata degli usi funebri» (1873), «Storia comparata degli usi natalizii» (1878). По индусской и сравнительной мифологии важнее других: «La Vita ed i miracoli del Dio Indra nel Rigveda» (1866), «Zoological Mythology» (1872; по-русски изложение и разбор А. Н. Веселовского в «Вестник Европы», 1873, № 10 — «Сравнительная мифология и её метод»), «Mythologie des Plantes» (1878—80), «Letture sopra la Mitologia Vedica» (1874). Для индоведения также важны: «Letteratura indiana» (1883) и «Peregrinazioni indiani» (1886—1887). В «Вестнике Европы» Губернатис помещал корреспонденции из Флоренции и др. статьи («Эскизы итальянского общества», «Франческо Петрарка и его юбилей»).
Источники
- При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).
Напишите отзыв о статье "Губернатис, Анджело де"
Ссылки
- Губернатис, Анжело // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- [slovari.yandex.ru/~книги/Лит.%20энциклопедия/Губернатис/ Губернатис, Анджело де](недоступная ссылка с 14-06-2016 (2873 дня)) // Литературная энциклопедия 1929—1939
- [feb-web.ru/feb/lermenc/Lre-abc/Lre/lre-1232.htm Губернатис, Анджело де] // Лермонтовская энциклопедия
Отрывок, характеризующий Губернатис, Анджело де
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.
– Вам зачем же графа надо было? – спросила она.
– Да уж… что делать! – с досадой проговорил офицер и взялся за калитку, как бы намереваясь уйти. Он опять остановился в нерешительности.
– Видите ли? – вдруг сказал он. – Я родственник графу, и он всегда очень добр был ко мне. Так вот, видите ли (он с доброй и веселой улыбкой посмотрел на свой плащ и сапоги), и обносился, и денег ничего нет; так я хотел попросить графа…
Мавра Кузминишна не дала договорить ему.
– Вы минуточку бы повременили, батюшка. Одною минуточку, – сказала она. И как только офицер отпустил руку от калитки, Мавра Кузминишна повернулась и быстрым старушечьим шагом пошла на задний двор к своему флигелю.
В то время как Мавра Кузминишна бегала к себе, офицер, опустив голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору. «Как жалко, что я не застал дядюшку. А славная старушка! Куда она побежала? И как бы мне узнать, какими улицами мне ближе догнать полк, который теперь должен подходить к Рогожской?» – думал в это время молодой офицер. Мавра Кузминишна с испуганным и вместе решительным лицом, неся в руках свернутый клетчатый платочек, вышла из за угла. Не доходя несколько шагов, она, развернув платок, вынула из него белую двадцатипятирублевую ассигнацию и поспешно отдала ее офицеру.
– Были бы их сиятельства дома, известно бы, они бы, точно, по родственному, а вот может… теперича… – Мавра Кузминишна заробела и смешалась. Но офицер, не отказываясь и не торопясь, взял бумажку и поблагодарил Мавру Кузминишну. – Как бы граф дома были, – извиняясь, все говорила Мавра Кузминишна. – Христос с вами, батюшка! Спаси вас бог, – говорила Мавра Кузминишна, кланяясь и провожая его. Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
А Мавра Кузминишна еще долго с мокрыми глазами стояла перед затворенной калиткой, задумчиво покачивая головой и чувствуя неожиданный прилив материнской нежности и жалости к неизвестному ей офицерику.
В недостроенном доме на Варварке, внизу которого был питейный дом, слышались пьяные крики и песни. На лавках у столов в небольшой грязной комнате сидело человек десять фабричных. Все они, пьяные, потные, с мутными глазами, напруживаясь и широко разевая рты, пели какую то песню. Они пели врозь, с трудом, с усилием, очевидно, не для того, что им хотелось петь, но для того только, чтобы доказать, что они пьяны и гуляют. Один из них, высокий белокурый малый в чистой синей чуйке, стоял над ними. Лицо его с тонким прямым носом было бы красиво, ежели бы не тонкие, поджатые, беспрестанно двигающиеся губы и мутные и нахмуренные, неподвижные глаза. Он стоял над теми, которые пели, и, видимо воображая себе что то, торжественно и угловато размахивал над их головами засученной по локоть белой рукой, грязные пальцы которой он неестественно старался растопыривать. Рукав его чуйки беспрестанно спускался, и малый старательно левой рукой опять засучивал его, как будто что то было особенно важное в том, чтобы эта белая жилистая махавшая рука была непременно голая. В середине песни в сенях и на крыльце послышались крики драки и удары. Высокий малый махнул рукой.
